О, сколько сыновей, ты отдала, Россия, Безусых, молодых, весёлых и красивых.
А ведь они могли ещё сто лет прожить… из солдатской песни
Около полудня 2-го января рота Борисевича пошла на штурм занятого боевиками одного из блочных пятиэтажных домов, расположенных на пересечении улиц Идрисова (она же 1-я Советская) и улицы Поповича.
Этот дом, отстоящий примерно на 200 метров от здания товарной конторы управления, где теперь размещался наш штаб батальона, углом правого торца подходил к пятиэтажке, обороняемой разведчиками Теплинского.
Подступ к пятиэтажке через проезжую часть улицы Поповича преграждал длинный кирпичный забор.
Между ним и фасадом ближайшего к позициям десантников здания был простреливаемый с трёх сторон уличный участок.
Неустрашимая «девятка» Борисевича
Сейчас здесь вместо гражданских легковушек чернели взорванные чеченскими гранатомётами обгоревшие остовы двух БМП мотострелков-майкопцев, в которых время от времени от догоравшего пламени взрывались боекомплекты.
Выйти сюда – значило неминуемо угодить под прицельный огонь засевших на этажах дудаевцев.
Но другого пути не было.
И вот через два зияющих в кирпичном заборе пролома 37 бойцов 9-й роты один за другим короткими перебежками устремились к дому.
Весь расчёт мог быть обречён на гибель, но внезапность и стремительность броска пока дали результат.
Тремя группами рота мгновенно просачивалась через бетонный забор, и, перебегая улицу Поповича, быстро влезали в окна первого этажа пятиэтажки кишащей чеченскими боевиками.
В то же время со стороны частного сек- тора улицы Идрисова из угловых домов дудаевцы открыли шквальный огонь.
Почти сразу же был тяжело ранен командир взвода старший лейтенант Андрей Волков, получив несколько пуль в область паха и бедра.
И самое страшное то, что он оставался лежать на простреливаемом пятачке – перекрёстке.
Прицельный огонь боевиков не давал десантникам возможности высунуться из своих укрытий, чтобы прийти на помощь к истекавшему кровью офицеру.
Лишь спустя какое-то время, организованно обрушив ответный огонь на позиции дудаевцев, бойцы смогли вытащить своего командира из-под обстрела.
Без опытных рук врача здесь не обойтись, и в качестве такового на помощь сразу же подоспел капитан медслужбы Александр Абрамский.
Он умело сделал перевязку, но предупредил,
что ранение очень тяжёлое,
и нужна срочная эвакуация в аэромобильный госпиталь.
Не повреждена ли артерия и нет ли внутреннего кровотечения, – вот вопрос.
Самое главное сейчас – это быстрее доставить офицера в госпиталь.
Все медицинские подразделения в это время находились на территории базового лагеря наших войск – в парке культуры и отдыха имени В.И.Ленина, а многие и на окраинах Грозного, в «ямах».
Раненому офицеру нужна была незамедлительная операция и в максимально сжатые сроки.
Пока связывались по рации с тылом, наш командир взвода, Андрей Волков, корчась от боли, оставался лежать у стен внутреннего дворика товарной конторы.
Только и здесь во дворе этой конторы, окружённой другими по- стройками, было немного тише от пуль и разрывов гранатомётов.
Сторона здания, которая смотрела на гаражи, граничившие с дорогой по улице Поповича, простреливалась в этот день шквалом огня практически ежеминутно.
Дальше за дорогой был уже частный сектор жилых домов, откуда боевики вели по нам этот шквал огня автоматов и гранатомётов.
Уже вечерело, но команды пока нету на эвакуацию раненых в тыл.
Кто-то из бойцов, стараясь хоть как-то облегчить страдания командира, вскипятили воду в котелке и напоили раненого горячим чаем.
Время шло, и Волков слабел на глазах – всё ниже к плечу склонялась его голова.
Не вернусь домой я больше, мама,
Я погиб в свой первый страшный бой. Ты не жди меня, моя родная,
И не стой с поникшей головой. Я кричал и корчился от боли
И на помощь звать тебя хотел, Только я умолк на полуслове, Факел моей жизни догорел.
Эвакуацией раненых бойцов в те дни занимались военнослужащие из специального эвакуационного отряда группировки «Запад».
Юрченко приказал связистам по радиосвязи беспрерывно просить главный штаб, чтобы прислали для эвакуации раненого офицера БТР.
Время шло, но от- вета не было.
Уже сам капитан Геннадий Башев не выпускает из своих рук наушники радиостанции, выбивая хорошую связь.
Юрченко, видимо обдумывал также и другую «рокировку».
И прошло ещё немало адских часов для раненого командира, прежде чем его всё же смогли переправить в тыл.
Гружённый ранеными солдатами БТР-80 на всей скорости прямо по «железке» помчался в сторону парка культуры.
И тут снова, будто по чьей- то злой воле, в суматохе и неразберихе, Андрея Волкова доставили не в наш десантный госпиталь,
находившийся при базовом лагере, а в мотострелковый медсанбат.
Пока разобрались, что к чему, время было упущено: сердце офицера-десантника, недавно окончившего Рязанское десантное училище, перестало биться в вертолёте, взлетевшем еще позже с окраины Грозного.
А ещё через несколько дней в городе Рязани отец Андрея Волкова получил первое и оно же последнее письмо сына с чеченской войны:
Привет, батя!
Пишу тебе первый раз и попробую всё объяснить. Я надеюсь, что ты читаешь его один. Пойми меня, отец, я всегда хотел с тобой поговорить, но у меня никак не получалось. Мы сейчас попали в такое дерьмо, что даже не знаю, как отсюда выберусь, и выберусь ли вообще. Пойми меня, батя, это не сопли и не плач малого ребёнка. Понимаешь, что всё может случиться и хочется так много сказать, но язык не поворачивается. Ты, наверное, такое тоже видел. Самое главное, батя, – я всегда тебя уважал…
Моя рота идёт в головной походной заставе, то есть шансов вы- жить у меня чуть меньше, чем у других. Поэтому я прошу тебя, отец, позаботься о Сашке. Прошу тебя отец и надеюсь, что ты меня поймёшь.
Не буду больше ничего тебе писать. У меня есть друзья, которые раздадут и соберут мои долги. Кстати, они отличные парни. Матери скажи, что всё нормально, и пусть не переживает. Надежде объясни, что всё это игрушки, и я скоро вернусь. А мы с тобой будем молиться и надеяться, что всё пройдёт нормально.
Ладно, всё нормально, жди меня, когда я вернусь, мы обнимемся, и всё будет отлично.
До свидания. Я не прощаюсь и надеюсь на скорую встречу.
До встречи, ОТЕЦ!
Ваш сын – Андрей Волков.
Преодолев опасный участок, неустрашимая «девятка Борисевича» начала штурм занятого противником здания.
Забрасывая во все окна и пустые проёмы гранаты, поливая свинцом из автоматов, засев- ших в квартирах и на лестничных площадках боевиков, первым в здание, как и планировалось, пробилась группа старшины Дмитрия Купцова.
Взвод Андрея Волкова, командовать которым теперь добровольно пошёл майор Холод, несколькими поддерживающими друг друга группами подошли к дому с правой стороны и, проникнув на первый этаж через пробитую снарядом стену, овладели сразу несколькими квартирами.
Тем временем прикрывавшие их с улицы бойцы вели огонь уже по второму, третьему и четвёртому этажам.
Метр за метром, этаж за этажом, подъезд за подъездом, десантники очищали пятиэтажку от ожесточённо сопротивляющихся боевиков, в руках которых к концу дня оставался один крайний подъезд.
В быстро наступивших зимних сумерках накал боя, казалось, постепенно утих.
Но ненадолго.
Лишь периодически раздавались отдельные выстрелы и автоматные очереди.
Теперь, наконец, можно и оглядеться.
И тут в поле зрения возле дома предстали подбитые накануне боевые машины пехоты, которые стояли, уткнувшись друг в друга, словно ища опоры.
Они, подожжённые ещё в новогоднюю ночь, до сих пор продолжали тлеть, и время от времени в их безжизненных чревах раздавались мощные взрывы – срабатывали накалившиеся от огня неизрасходованные снаряды.
У стен дома стоял на удивление уцелевший автомобиль мотострелков-майкопцев, предназначенный для заряжания боеприпасами «Шилки» – «КамАЗ» – ТЗМ.
В его кабине замертво сидели, расстрелянные в упор молодой офицер с водителем.
Теперь они, словно бы из вечности, охраняли свою машину, ожидая, когда подойдут главные силы.
На следующий день бои продолжились.
За ночь чеченцы основательно забаррикадировались в своём подъезде, но это их не спасло: десантники, пробивая внутренние межкомнатные перегородки, где кувалдами, а где кусками металлических труб, уже к обеду полностью овладели домом.
И, словно оказавшись на корабле, наши подразделения последующие дни отражали бесчисленные атаки осатаневших боевиков, напиравших со всех сторон.
За первые три дня января-месяца у железнодорожного вокзала намного расширился плацдарм федеральных войск, что в большей мере способствовало успеху боевых действий подходящих основных сил.
Снова наступали дни сплошной огневой осады.
Пока только два пятиэтажных дома из тех пяти, стоящих в форме квадрата, были под флагом ВДВ.
Но уже через день-два (5 января) остальные пятиэтажки займут десантники-псковичи из разведроты, 10 января подойдут роты нарофоминского батальона ВДВ.
Окрестный частный сектор улиц Идрисова и Поповича постепенно будет очищен от дудаевцев, но невидимые снайперы, не испытывая недостатка в боеприпасах, продолжают держать десантников под постоянным прицелом.
Поэтому бойцы старались лишний раз не высовываться, сменяя позиции, минуя оконные проёмы, пригибаясь под подоконниками.
Дудаевцы стремились во что бы то ни стало вернуть себе прежний контроль в районе вокзала, их массированный огонь из всех видов стрелкового оружия плюс тяжёлые удары федеральной артиллерии, работающей почти по координатам «на себя», превратили этот район в кромешный ад.
Обороняемые десантниками дома стали всё больше походить на решето.
Наши снаряды рвались буквально в десятках метров от занятых нами пятиэтажек, и случалось, какой-нибудь из них прилетал «в гости», сотрясая всё здание.
В какой-то момент десантники по разрывам, прозвучавшим с одного, а затем с другого фланга, почувствовали, что попали в артиллерийскую «вилку».
Теперь, значит, ожидай, что лупанут в центр этого смертельного полукруга – своим же по головам!.
«Вы там что, охренели?!
Куда смотрит ваш корректировщик?! – крыл артиллеристов наш радист.
– Сюда бы вас самих!»
Но славные «рохлинские пушкари», продолжали долбить с окраины города из своих 152-миллиметровых «Акаций» и 122-миллиметровых Д-30 и 2с-3 и по вокзалу, и по всему центру Грозного.
Уже около десятка наших солдат были ранены одновременно чеченским и «дружественным» огнём.
В медсанчасть бы их, но где она тут в этом кромешном аду?
Начальник медпункта полка капитан Абрамский лично помогал выносить раненых в защищённое место.
Правда, главным образом тех, кто не мог от него убежать: зачастую легкораненые бойцы, завидев «сан помощь», скрывались где-нибудь подальше, благо помещений в доме хватало.
Не хотели оставлять ротного Борисевича в доме.
А в осаждённой бойцами 9-й роты пятиэтажке образовался свой «госпиталь»: за ранеными, которых переносили с позиций на этажах, принялись ухаживать находящиеся здесь гражданские женщины.
С самого начала Борисевич доходчиво им объяснил, что пули не разбирают, кто военный, а кто гражданский: «Мы здесь в одной лодке».
Так оно и было: солдаты с жителями дома делились сухпайками, а те – имевшимися у них консервированными продуктами, а также хлебом, что ещё оставался в неприкосновенном запасе.
В последующие дни, в минуты временного затишья, к десантникам приходили также подкормиться старики и женщины из соседних домов: добрая «Россия-матушка» принимала всех.
Но главным образом эти жители просили о медицинской помощи: кому перевязку сделать, кому – рану промыть.
И Абрамский всегда помогал: с самого рассвета наступив- шего дня не ведал покоя, как чумной, обходил он позиции.
А в подвале здания управления товарной конторы нашего медика ожидали уже новые гражданские, и, казалось, его руки не ведали усталости.
А у Борисевича появилась ещё одна задача: уберечь жильцов дома, которых тут собралось около десятка, от снайперского огня боевиков, от осколков рвущихся снарядов и гранат.
И лучшим решением было, конечно, поскорее их всех отсюда вывести.
И только на третью ночь их вместе с жителями из «Дома Теплинского» удалось по «прочищенному коридору» перевести в ближний тыл здания товарной конторы.
Теперь и воевать спокойнее стало, ведь кто знает, что за субъекты собираются у тебя за спиной: днём они все – «мирные жители», а ночью – «Аллах Акбар!»
В тылу чужих да неизвестных быть не должно – это закон элементарно- го выживания на войне, тем более, здесь, в Чечне.
Гражданские лица, переведённые в безопасное место, были благодарны нам, когда узнали, что дудаевцы, озверев от безуспешности многочисленных атак, стали убивать остававшихся по домам мирных жителей: и чтобы на «федералов» свалить – вот, мол, федеральная жестокость!
Вот она, российская угроза чеченской свободе!
Тяжело было осознавать невозможность спасения этих людей от рук «ичкерийских волков».
Правда, однажды произошел у нас небольшой инцидент прямо в здании товарной конторы, где теперь размещались и штаб и многие наши подразделения.
В дообеденное время дня к парадному входу здания «товарки» незаметно подошла одна из местных женщин, теперь проживающая со всеми собравшимися из соседних домов жителями в подвале этого же здания и попросила караульного бойца провести её к старшим офицерам штаба батальона.
Она срочно требовала поговорить с нашим командиром.
Женщина была, кажется, русская, 40-45 лет на вид.
Подождите немного, сейчас позовем – так же одобрительно ответил ей часовой, и тут же прокричал дежурному посыльному в открытую парадную дверь в сторону лестничного пролета, ведущего на верхние этажи здания.
Женщина рассказала, что сейчас в убежище вместе со всеми беженцами находится один мужчина, чеченец по национальности, которого ранее она не раз видела в окружении боевиков, намекая на то, что теперь он может быть диверсантом.
Примите к сведению, только я не могу вам его так открыто показать. Далее она рассказала, как он выглядит, в чем одет.
Женщина незаметно скрылась.
Подполковник Юрченко сразу же принял меры, дав указание прапорщику Пташинскому, чтобы всё разузнать и провести допрос того чеченца.
Меня вместе с сослуживцем Сергеем Козловым, который был родом из Новочебоксарска, взяли тогда на это задание.
Свет фонарика нам показал дорогу в самом подвале и мы сразу же выявили того чеченца.
Тут же в убежище нашлась и его прикрывательница, которая по-началу пыталась нас уверить в обратном.
Мы провели, конечно, бессмысленный допрос с подозреваемым и его пособником, где «первый» сразу же стал запутываться в своих же словах.
Потом мы «передали» его нашим «особистам» в специальный отдел ФСК.
Правда, буквально через пару дней тут появились другие офицеры «невидимого фронта», выясняя – кто, когда и куда увели того «беженца».
А мы теперь откуда знаем это.
И к счастью, Пташинский, уже был заменен очередным пополнением, прибывшим из Рязани…
В какой-то момент дня канонады и перестрелки усилились трое- кратно.
Капитан Косарев стоит у окна на втором этаже здания управления и следит за уличным передвижением.
Хотя на улице больно-то не увидишь кого из чужих.
Рядом с ним на лестничной площадке, прижав к груди автомат, стоит солдат, прикомандированный к нашему
батальону от другого.
Замёрзший вид бойца и его неосторожное переминание ногами по бетонному полу.
Капитан Косарев решил было спуститься в подвал здания, чтобы немного привести себя в порядок.
Побриться что ли, пока времени немного перепало! – подумал офицер, хотя примета на войне плохая.
Он все ушёл и неторопливо миновал лестничные пролёты, скрываясь из виду.
Прошло минут пятнадцать и вот он уже поднимается на свой пост.
Перед ним у стены лежал весь залитый в крови тот десантник.
Выстрел гранатомёта, прилетевший из «зелёнки», сделал своё дело.
Господи!
Что же это происходит?
В ответ можно было услышать только сплошную канонаду войны.
Ранее
- Зачем чеченская война?..
- Дом Теплинского – дом Павлова
- Кинжальное утро разведчиков
- 7-я рота в обороне железнодорожного вокзала
- Отряд быстрого реагирования. Как это было
