В семью Голенко горе пришло 1 марта 1995 года (спустя два месяца после гибели сына Павла).
Не зря говорят в народе – одного горя не бывает.
1 марта семья Голенко хоронили своего дедушку, и во время панихиды родным сообщили, что в городе Грозном 1 января 1995 года погиб гвардии рядовой ВДВ Павел Голенко.
Не было пределов горя тогда в семье Голенко (по роковому стечению обстоятельств отец Павла тоже умер 1 января, но шестью годами ранее).
Павел был спортивного телосложения, до службы в армии занимался парашютным спортом в городе Жуковском, что в Подмосковье.
16 прыжков с парашютом Павел совершил во время учёбы в военно-спортивном клубе (сейчас клуб носит название «Беркут»).
Зачем чеченская война?..
Начался очередной призыв в армию.
Паша знал, что служить будет только в ВДВ.
Но как пройти медицинскую комиссию?
Павла подводило зрение.
Отсутствие стопроцентного зрения тогда могло изменить судьбу парня.
Да, именно, судьбу… С помощью своих друзей, которые заменили Павла в очереди к врачу-окулисту, он «с отличием» прошёл последнюю медицинскую комиссию и был зачислен в ВДВ.
Радости будущего десантника не было предела. Служба гвардии рядового Голенко давалась легко.
В письмах домой Павел писал, что всё идёт своим чередом: « Прыгаем с парашютом, совершаем марш-броски».
Первые подозрения у родных возникли, когда Паша написал, что батальон едет в колхоз помогать копать картошку.
И это зимой. Отметил он и то, что скоро батальон, а может быть, и весь полк, примет участие в командно-штабных учениях, где будет присутствовать сам президент России Борис Ельцин.
И теперь навсегда для Людмилы Николаевне Голенко останется без ответа вопрос, который бы задала, наверное, каждая мать: «Кто развязал эту бойню в Чечне?»
На мраморной плите надгробия гвардейца-десантника Павла Голенко высечены слова: «Зачем Чеченская война?»
Павел Голенко кремирован и похоронен на Быковском кладбище города Жуковский Московская области.
Не ищи меня, мама, я ушёл в небеса
Бесконечные дали поманили меня.
Не зови меня мама, хоть и слышу тебя
Между нами преграда и назад мне нельзя.
Не грусти по мне мама, знаю трудно одной,
По судьбе нам досталось быть в разлуке с тобой.
Ты не плачь, моя мама, знай, люблю тебя я.
Без тебя, моя мама, ведь скучаю и я.
Я люблю тебя мама, об одном лишь прошу –
Не спеши ко мне мама, я тебя подожду.
Здравствуйте Сергей.
Большое спасибо за книгу.
Пишет вам родная тетя твоего сослуживца Дроздова Валерия. Зовут меня Надежда Ивановна. Так в жизни
получилось, что родители Валеры умерли – мама в 1999 году от рака желудка в возрасте 48 лет, а вскоре за ней ушел и отец (последствия гибели
Валерия). Сколько горя принесла всем эта проклятая война.
Осталась у нас одна старенькая бабушка и я. Наконец-то мы узнали, как погиб наш любимый, добрый, скромный и ласковый Валера. Он
был единственным сыном у родителей. У бабушки вся надежда была на него, он ее очень любил и всегда волновался за нее.
В его последнем письме говорилось о том, что их угоняют на учебные занятия в Дубровичи, он нам даже не сообщил, что попал в Чечню.
Наверное, не хотел нас расстраивать.
Сергей, читать твою книгу без слез нельзя. Такое потрясение испытали молодые парни. Высылаю тебе две фото Валеры, которые остались (много уже раздали). Большое спасибо тебе, живи долго, долго, за всех ребят, погибших в этой жестокой и бессмысленной войне. Дай Бог здоровья, крепости и удачи во всем…
С уважением к тебе семья Дроздовых,
а вернее Демидовых.
Память матерям….
Прошли года, но память все живет.
Седая мать с войны все сына ждет.
Надеется, что сын ее живой,
И ждет, когда вернется он домой.
Не может примириться в мыслях мать,
Что сын погиб, его уж не поднять,
Что он лежит давно в земле чужой:
Единственный, любимый, дорогой.
И нет над ним священного холма,
Оградки нет – забыла мать-страна.
Он, жизни не щадя, ее спасал,
В награду неизвестным в списке стал.
О, люди! Люди! Будьте же добры!
Уймите злость, не надо нам войны!
Пусть на земле царит одна любовь,
Войне войну вы объявите вновь.
Не может примириться в мыслях мать,
Что сын погиб, его уж не поднять,
Что он лежит давно в земле чужой:
Единственный, любимый, дорогой.
Что он давно уж часть земли сырой,
Давным-давно покончил он с войной.
Николай Боровых
Через какое-то время в этом же месте у Дома Печати и площади Дружбы Народов была подбита БМП-2 из 131-ой майкопской бригады,
пытавшаяся вырваться из окружённого вокзала.
Однако личный состав, а это более десяти человек, половина из которых были ранены, удачно спешились и заняли укрытие.
Вместе с ними были и наши трое бойцов из экипажа старшего лейтенанта Пушкина.
И только через двое суток наши десантники с двумя бойцами майкопской бригады сумеют добраться до парка Ленина.
На следующий день с ротой десантников 21-й отдельной воздушно-десантной бригады они отправятся на выручку к своим товарищам (бойцам 131-й бригады и 81мсп), потерявшимся на территории противника, и, приняв бой, спасут их.
БМД № 794 капитана Сумина (9 пдр) в ту ночь, следовавшая ранее за БМД № 785, в сумраке и густом тумане быстро потеряла её из виду на
одном из уличных перекрёстков.
Здесь им вдруг встретилась БМД майора Кувшинова.
Майор даже скомандовал тогда Сумину, чтобы тот развернул машину и следовал за ним, но капитан понял иначе (видимо, сказалось ранение в голову, полученное им всего пару часов назад). 794-я, свернув совсем в другую сторону, исчезла вскоре в неизвестном направлении.
И здесь «чеченская ловушка» попыталась быстро захлопнуться: горизонтальный огненный дождь хлынул на машину со всех сторон.
Но не растерялся водитель-механик рядовой Александр Рощектаев, мой друг и земляк.
Он сворачивает машину в ночной проулок и попадает на улицу Январскую, которая ведёт вглубь частного сектора.
Спаслись прямо каким-то чудом, но пока в этом спасении не было ясности, так как беспросветная ночная мгла вместе с туманом поглотила всё вокруг, и экипаж потерял ориентировку.
Поехали опять наугад. Выполняя указания командира экипажа, десантники колесили, казалось, по кругу.
«Вторая передача! Обороты. Увеличь скорость. Поворот влево на 45 градусов– вперёд! Третья передача!» – громко командовал Сумин, и машина послушно двигалась в указанном направлении.
Но ничего не менялось вокруг – всё те же враждебные тёмные дома, безымянные улочки, ведущие, казалось, по замкнутому кругу.
Пытаясь лучше осмотреться, механик вёл БМД по-походному положению, то есть, высунув по грудь из люка.
Но на одном из тех поворотов раздался беззвучный выстрел, и меткая пуля обожгла ему висок, вонзившись во внутренний ободок люка (эту на себе царапину Саня нем алюминиевом ободке люка Саня увидит только спустя месяц.
Пришлось принять боевое положение, что в данных условиях означало практически вести БМД вслепую.
Покружив по частному сектору уже не жилых кварталов, поняли, что заблудились.
Тогда командир экипажа принимает решение остановить машину и отправиться на поиски своих в пешем порядке – так больше шансов остаться в живых.
Заехав в безлюдные глухие закоулки, где уже не слышалась стрельба и разрывы чеченских гранатомётов, остановились.
Чтобы не дарить чеченцам столь ценный трофей, заложили в моторный отсек две гранаты «лимонки».
Отсюда и начался их переход к своим. Переход, который продлится долгих восемь дней жизни в тылу чеченских боевиков и ополченцев.
Именно это решение, принявшее на себя Сумин, спасёт весь экипаж от неминуемой гибели.
Ведь они находились все эти дни там, где далеко было до наших федеральных подразделений.
И дай Бог по самой счастливой случайности их машина ещё при движении, не попала под бегавших по всему ночному Грозному групп чеченских гранатомётчиков, которые на звук и рев моторов любых машин и бронетехники, бежали со взведенными гранатомётами в руках.
Капитан Сумин знал, что без разведки этих чужих улиц частного сектора им не обойтись.
Вскоре в авангарде из группы уходит старший сержант Дмитрий Купцов, в надежде найти наши подразделения.
Ведь и мы сами в тот момент думали и знали, что сейчас в этом районе Грозного находятся только сводный батальон рязанских десантников и где-то в районе железнодорожного вокзала – потерянные и оборонявшиеся майкопцы с самарцами.
И вот Купцов пошёл, испаряясь в сплошном тумане ночного и совсем неизвестного города.
Но как пройти сквозь напичканный боевиками город в пешем порядке, – это было очень трудновыполнимой задачей.
Но сама судьба снова пошла навстречу российским десантникам и сопутствовала всю дорогу этому девятнадцатилетнему пацану.
Всю ночь он, минуя незамеченным духовские посты, при этом сняв своим армейским штык-ножом парочку боевиков, добрался до федерального лагеря в парке Ленина.
Прибыв на место, немедленно доложил в штаб о местонахождении и предполагаемом маршруте движения потерянной группы Сумина, а заодно собранные по пути сведения о позициях и примерном количестве боевиков в частном секторе Грозного, где им довелось оказаться.
А потерянная группа Сумина уходили всё дальше и дальше, совсем в другую сторону.
В группе с командиром теперь оставались бойцы: рядовые Сергей Помышев, Ильгиз Замултдинов, Александр Рощектаев, и сержанты – Сергей Борисов и Алексахин.
В дневное время бойцы отсиживались на чердаках брошенных домов, а ночами, как можно тише, пробирались по улицам в предположительном направлении к парку Ленина.
Хоть ночи здесь по времени длинные, но много пройти не удавалось, так как приходилось продвигаться медленно и очень осторожно.
Уже в последующие дни бойцы Сумина, подыскивая в домах надёжное жилище, наткнулись на семейство из трёх чеченцев, из которых двое
оказались молодыми мужчинами, к тому же вооружёнными.
Они не были боевиками, и как выяснилось – они были ополченцами, или на то время – мирными, но вооружёнными жителями.
Встретили, мягко говоря, недружелюбно, и вскоре случилось неизбежное: словесная перепалка, кто есть кто, перешла в драку.
Чеченец, не выпуская из рук автомат, кинулся на одного из наших бойцов.
Чтобы всё это прекратить, Сумин, не выдержав свой пыл, произвёл из своего оружия одиночный выстрел в воздух.
Но в ответ дерущийся чеченец, извернувшись, пальнул из своего АКМа и получилось прямо в живот рядовому Ильгизу Замултдинову.
Десантник сразу же присел на землю. «Мирных чеченцев» тут же разоружили, но, несмотря на естественный гнев, кое-как удалось избежать худшего. А худшее, оказалось, уже произошло.
Всю группу окутывают чёрные тени.
Расстегнули Ильгизу бушлат, задраили китель и увидели, что на животе у него была видна маленькая ранка – входное отверстие от пули с сукровицей.
Никто из нас не знал, что делать, но тут же начали перевязывать рану Ильгизу.
Бойцы лишь ожидали, что скажет их командир, а Сумин решал, как поступить в данной ситуации – забрать раненого с собой в грозящую уличную неизвестность, перенося из дома в дом, или всё же оставить в какой-нибудь гражданской семье, чтобы потом уже с подмогой прийти за ним.
Ведь ранение в живот – дело нешуточное, и потому, наверное, капитан выбрал второй вариант.
Переодев Ильгиза в найденную по ходу гражданскую одежду, и вколов еще один укол промедола, перенесли его в один из домов, по улице Январской, где оставили в русской семье.
Те жители пообещали позаботиться о раненом бойце.
Пора было уходить, и раненого сослуживца мы пытались уверить, что недолго ему придётся ждать: вот выберемся к своим, сразу же и заберём.
Но самим в это слабо верилось, и по лицу Ильгиза можно было всё прочитать.
Не трудно было догадаться, что было тогда на душе раненого десантника, но ещё труднее было смотреть ему в глаза: наши встречные взгляды, казалось, нехотя пересеклись.
Молча, напуганными глазами, он прощался с товарищами.
Действительно, видели все мы его в последний раз.
Лишь во второй половине января, когда поутихли самые ожесточённые уличные бои, сюда придёт группа наших разведчиков, которые попытаются найти Замултдинова Ильгиза.
Через местных жителей они выйдут на пожилого чеченца-медика, который в те январские дни лечил и перевязывал, как раненых российских солдат, так и чеченских ополченцев.
Старик покажет им дом, где, по его мнению, находился наш товарищ.
Но в том доме его не окажется: удалось лишь узнать, что после ухода группы десантников в тот дом нагрянули двое чеченцев с автоматами в руках.
Наши разведчики найдут в одном из частных дворов простреленную пулей записную книжку погибшего десантника.
Гораздо позже его тело родные опознают в Ростовском центре судмедэкспертизы, куда свозили неизвестных погибших солдат со всей Чечни: Ильгиз был расстрелян в упор.
Между тем десантники продолжала искать выход к своим.
Но куда идти?
Где сейчас наши войска и, вообще, в какой стороне этот парк культуры имени Ленина?
Группа уже потеряла двоих своих сослуживцев (и пока все из нас верили, что Замултдинов всё-таки дождётся подмоги и выживет; сержанта Купцова занесли в список пропавших без вести).
Пробираться напропалую по утопающим в сплошной темени ночным улицам, кишащим боевиками, – авантюра.
Но иного выхода не было – приняли решение идти наугад на звуки ближайшей перестрелки. Группа уходила дальше.
И вот уже рассвет, пора подыскивать надёжный чердак, где можно расположиться до следующей ночи.
Через щели в чердаке следили за прохожими на улице, и было совсем не понять, которые из них мирные жители, а которые боевики.
Вот так посмотришь – идёт обычный чеченец, правда, бородатый.
Ближе подойдёт, глядишь – у него автомат за спиной.
Да они тут все с оружием ходят, и их тут кишит, как блох на старой собаке.
Вот уж в логово попали! Что делать?
Геройствовать впустую – смысла нет, значит надо наблюдать и выжидать время.
Видели далеко со стороны даже такую картину, когда толпа вооруженных ополченцев на одной из улиц выплясывали свой обрядовый танец.
Вообще этот национальный танец называется «Зикр»: это когда будто по очерченному на земле большому кругу, убыстряя темп, стремительно несутся мелкими шажками в одном направлении более десятка человек всех возрастов, при этом выкрикивая что-то вроде заклинания.
Так было и здесь.
Позицию пришлось тут же поменять.
Однажды поздним вечером другого дня, напротив дома, где теперь обосновались потерянные десантники, подъехал автомобиль «Волга».
Несколько вооружённых чеченцев вышли из машины и скрылись во дворе частного дома.
Автомобиль без водителя стоял на дороге с работающим двигателем, и вскоре Сумин с одним из бойцов, наблюдая за этой картиной, тихо и незаметно подобрались к «Волге» совсем близко.
Да, они могли бы тогда сесть в машину и умчаться на всю гашетку по ночному Грозному.
Но куда ехать в этой мгле, а как же остальные из их группы? – было подумал командир.
А могли бы и вообще остаться в этой машине навечно.
Время шло медленно и тут вдруг из подворотни того домика на дорогу выбежала дворовая собачонка.
Она, заливаясь своим лаем, стала навивать круги вокруг автомобиля, почуяв посторонний запах.
Капитан забеспокоился не на шутку, и, подозвав бойца, быстро спрятались в трубе небольшого диаметра, лежащей неподалёку.
Они затаились, а дворняга не переставала выдавать своим звонким лаем присутствие «незваных гостей».
Тут уже вышли из дома те чеченцы и стали осматриваться по сторонам.
Один из них прошёлся рядом с той трубой, а его «дворняга» не умолкала ни на секунду.
Что думали в тот момент наши ребята, остаётся только гадать.
И снова десантников спасает самая счастливая случайность, и если бы эта, хорошая для нас собачонка, смогла бы учуять чужой запах спрятавшихся в трубе, то им была бы точно «труба».
Но эта милая, но не совсем добрая дворняга, с потерянным, а может утраченным по своей старости чутьём (а может ветер был в другую сторону от неё), тем самым спасая от неминуемой гибели двоих десантников.
Через пару минут боевики уехали с того места.
Всё, слава Богу, обошлось благополучно.
Миновали четвёртые сутки скитаний по неизвестному району.
Десантники продолжали отсиживаться в дневное время на чердаках частных домов, а ночью шли вперёд.
Вода во фляжках и сухие пайки давно закончились, что-либо из съедобного трудно было найти, лишь только однажды ребята нашли плитку шоколада и бутылку шампанского.
Пришлось заняться мародёрством.
А куда деваться.
Пару банок соленья и банка компота, найденные в погребах соседних домов, пригодились также кстати.
На восьмые сутки столь опасного «похода» группа вышла к окрестностям какого-то завода.
Вдали стоял часовой, солдат вроде бы в камуфляже, лицо тоже на русское похоже: значит наши.
Не может быть, даже и не верилось.
Часовой вывел всех на территорию Грозненского консервного завода и проводил в штаб к командованию находившейся здесь группировки генерала Льва Рохлина.
Десантники-спецназовцы 45 полка ВДВ, собратья по тельняшке из 218-го и 901-го батальонов специального назначения ВДВ накормили, напоили и согрели.
Им тоже здесь пришлось нелегко: именно в те самые дни спецназовцы потеряли там многих своих бойцов.
Справка
Чёрным днём и днём Памяти для 45 полка стало 8 января 1995 года.
С 6 числа десантники заняли комплекс зданий Грозненского нефтяного института, и утром 8 января три сводные группы бойцов 2 и 3-й роты 218-го батальона вышли из района консервного завода.
В 11-30 утра они попали под миномётный обстрел на улице Октябрьской.
В тот день погибли –
капитан Зеленковский Андрей Викторович (218 обСПн)
Ст. л-т Голубев Константин Михайлович (901 обСПн)
Ст. л-т Ромашенко Сергей Николаевич (218 обСПН)
Л-т Артёменко Владимир Михайлович (218-й)
Л-т Чеботарёв Игорь Николаевич (901-й)
Прапорщик Лакота Дмитрий Витальевич (901-й)
Ст. серж.к/с Поликарпов Александр Юрьевич (218-й)
Сержант Кисличко Максим Николаевич (218-й)
Ряд-й Кареев Владимир Витальевич (901-й)
Ряд-й Путяков Сергей Петрович (218-й)
Ряд-й Тумаев Сергей Владимирович (901-й)
Теперь и нашим ребятам пришлось несколько дней держать оборону на опасном участке у консервного завода вместе с десантниками
45-го полка.
Но недолго.
Вскоре их по одному стали вызывать на допрос «особисты» из ФСК (федеральная служба контрразведки) и производить опросы.
Особенно мурыжили нашего капитана.
Ему даже пытались впарить то, что он будто бы специально в ту злополучную ночь с 1-е на 2-е января увёл БМД от колонны, чтобы в дальнейшем дезертировать.
– Куда шли и зачем? – Вы все мол, сговорились.
И все в таком же роде.
Капитан Сумин не выдержал тогда на нервах и выплеснул на них кучу словесного русского мата: «А это, стало быть, мы «власовцы»?
Да пошли вы все к чёртям собачьим!»
На четвертый день допросов всех бойцов вывезли из Грозного и доставили в Моздок.
Обещали новые допросы, грозили «дисбатом» и многое другое.
Все обошлось: видимо нашлись там отличные и достойные офицеры.
Десантников вскоре переодели всех в новую форму и снова отправили в расположение родного батальона в Грозном.
Только теперь с бойцами не было их командира – Сумина и рядового Ильгиза Замултдинова.
Ранее
- Брошенные в чистилище. Генеральская катастрофа
- Вперед на мины
- Бросок навстречу смерти. Ночная мясорубка
- Вечная память солдатам и офицерам Российской армии погибшим на улицах Грозног
- Потерявшиеся
