И как же нам не вспоминать
Своих друзей, погибшие лица.
Да, это страшно – умирать,
Когда так нужно возвратиться
(из солдатской песни)
7-я парашютно-десантная рота, если можно назвать ротой группу из 33 человек, под командованием Юрия Кошелева при выходе из парка ещё в ночь на 2-е января следовала к вокзалу по полотну железной дороги за разведчиками Теплинского.
Бойцы шли без лишнего шума, но, правда, не всегда: то и дело кто-нибудь спотыкался о посторонние предметы, лежащие на дороге, а висевшие на шеях одноразовые «Мухи», глухо стукались друг о друга своими тубусами.
Под ногами бойцов громко шуршала рассыпанная вдоль железнодорожного полотна щебёнка.
Вскоре вся рота слилась с домами и огородами по левую сторону от «железки».
Бойцы шли, выстроившись вереницей, и прижимаясь к холодным стенам домов.
Ночной поход продолжается, и вот уже прошли стоявшие на «железке» две БМП.
Они всё также тихо всех пропускали мимо себя.
И уже ближе к вокзальным постройкам вдруг встретили прятавшегося солдата-мотострелка из раскиданных по всему городу обреченных подразделений (рядовой танкового батальона майкопской бригады – Азат Баянов, оператор-наводчик танка Т-72А № 512).
– Свои, ребята, свои! Не стреляйте!» – прокричал боец в нашу сторону.
Замёрзший до костей, на его руках, были правда, одеты трёхпалые рукавицы, в руках автомат.
Он объяснил второпях обстановку в районе железнодорожного вокзала за истекшие сутки, и что сам он свидетель всего происходящего, что здесь творилось на Новый год.
Тем временем рота приближалась уже к вокзальным постройкам, и количественный состав прибавился на одного бойца больше.
Миновав трёхэтажное здание товарной конторы управления железнодорожного транспорта по Чеченской Республике, бойцы прошли одноэтажное здание таможни при железнодорожном вокзале.
Потом преодолели ещё пару зданий, прилегающих к «железке» (это были одноэтажное здание железнодорожной таможни и складские помещения, а также недостроенное трёхэтажное здание новостройки железнодорожного вокзала).
За ними стояло частично порушенное двухэтажное здание главного вокзального корпуса.
На улице, казалось, царствовала мёртвая тишина.
Однако спокойствия в ней не было: в подвалах пятиэтажных домов, стоящих в сотне метров от здания вокзала, ночевали боевики (квартал четырёх пятиэтажных домов стояли в форме квадрата – это улицы Гвардейская, Комсомольская, Рабочая и сзади вокзала – улица Табачного).
В те дома попытались сунуться наши дозорные, но сразу, к счастью, заметили во дворах спящих у горящих костров чеченцев.
Пришлось отойти к зданию вокзального корпуса.
Не обошлось без маленьких приключений.
Улучив момент, гранатомётчик Алексей Николаев, который был родом из Нижнего Новгорода, самовольно перебегая от одного танка к другому, незаметно пробрался чуть ли не до середины привокзальной площади, где лежал убитый чеченец.
При нём было его оружие.
Вскоре Лёха вернулся обратно, и в его руках мы увидели новенький Калашников (АКМ – 7,62 мм).
– Надоело таскать этот гранатомёт! – улыбаясь, показал на свой РПГ-7.
– Хочу такую вот штуку. Бывало, что гранатомётчики в добавку к своему штатному вооружению добывали дополнительный трофей, но уже из рук убитых боевиков.
– Солдат! Ты, чудо в перьях! Ты зачем туда полез, за каким чёртом?
– с понятной злостью, но и удивлением на лице, тихо пробормотал ротный капитан Кошелев.
Но тот только и добавил: «Увидел. И победил».
А железнодорожный вокзал, казалось, источал из своих стен последние предсмертные вздохи.
Было видно, что главное здание корпуса вокзала с когда-то выбеленными стенами и старинными арочными окнами уже прилично пострадало от пуль и снарядов майкопцев.
– Пацаны-ы-ы-ы-ы!!! – вдруг как эхо, разлетелось отголоском того слова, и протяжно стихло в ночи.
А может почудилось нам, – было непонятно.
Время шло медленно и тихо.
Согласовав с Кошелевым и Ильиным дальнейшие действия, было решено сделать вылазку одной группе к стенам здания корпуса вокзала, чтобы осмотреться вокруг.
Куимов с двумя надежными бойцами осторожно проследовали туда.
И там везде были видны следы недавних боев наших мотострелков.
Обследовав теперь пустынные залы с забаррикадированными окнами, они спустились в подвал.
Здесь их ожидал чудом оставшийся в живых старик-чеченец.
Вокруг них – множество мёртвых тел российских солдат.
Среди них были и двое убитых гражданских, молодых чеченцев (из воспоминаний зам. ком роты Александра Ильина).
– Это мои сыновья, – ответит нам старик.
Когда здесь началась заваруха, старик вместе со своими сыновьями якобы пришёл на помощь майкопцам, оборонявшимся от налегающих со всех сторон дудаевцев.
По его словам, (а была ли это правда, остается только гадать) они вместе с русскими солдатами отстреливались до последнего.
Да, было видно, что всего несколько часов назад здесь шёл ожесточённый бой.
Старик якобы потом спрятался в подвале, завалив себя сверху трупами российских солдат.
А на лице того старика или в душе, конечно, может и была радость, ведь подмога пришла.
Запоздалая и долгожданная, но пришла.
Наверное, такие же мысли были на ту минуту и у Азата Баянова.
Подмога пришла, но когда в живых из мотострелков, уже никого и не осталось.
Весь чёрный от копоти, как-будто закопчённый, как кочегар, солдат стоял в стороне и жадно курил сигарету, прислонившись к холодной стене вокзала.
В руках он держал автомат, и даже у этого автомата весь его деревянный приклад был расщеплен в щепки.
– Это его срезало конвейером башни ещё внутри танка, – ответил он на немой вопрос десантников, помогающих ему прийти в себя.
– Как чувствуешь себя, отец? – кто-то из наших спросил старика,
– жрать, наверное, хочешь?
– Нет! Дайте, пацаны, лучше закурить. – Где вы были ребята? – Мы вас ждали ещё с вечера 31 декабря.
Тут и танкист начал рассказывать о той бойне, которая была больше похоже на какое-то чистилище.
– Сам я, наводчик-оператор «семьдесят двойки», и по моему танку боевики попали из «граников» шесть раз,
– с этими словами он показал рукой в сторону привокзальной площади, где стояла подбитая техника (разрыв гранатометного выстрела не всегда мог с первого раза вывести машину из строя, в зависимости от места попадания – в двигатель или траки на гусянке).
Хорошо ещё помогала «защитная броня», установленная на корпусе и башне танка.
Да добавлять что-либо к сказанному было лишним: по всему пределу видимости вокруг площади от языков догоравшего местами пламени, отсвечивались тени изуродованных остовов танков и БМП, многие из которых, с оторванными башнями, валяющимися поодаль.
И повсюду – обгоревшие тела погибших солдат.
Бойцы «семёрки», проходя в ночи через привокзальные дворы, просто перешагивали через трупы солдат, лежащие на земле.
У главного корпуса при вокзале с внутренней стороны стояли багажные тележки, в которых когда-то подвозили к поездам гражданские посылки.
В одной тележке лежало несколько убитых солдат.
Теперь в этом мёртвом царстве сновали только оголодавшие бездомные псы.
А тот солдат из майкопской бригады, с трудом веря своему спасению, всё рассказывал, как на них в ту ночь внезапно обрушились подошедшие со всех сторон отряды боевиков.
«Семёрка» прибавилась еще на один «штык»: танкист перешёл в личное подчинение замполиту роты Куимову.
Правда, ненадолго: после боёв у вокзала его заберут «особисты».
Для проверки мол, – вдруг это переодетый диверсант?! – придумают они в ответ.
В отличие от нас, солдат, они вели свой «незримый бой», помощи от которого нам не было заметно.
В то время как разведчики Теплинского уже освоились в занятой ими пятиэтажке, офицеры 7-й роты обдумывали план выбора подходящих для обороны зданий.
Осмотрели старый корпус железнодорожного вокзала и пришли к выводу, что это здание не подходит для обороны– слишком большие проёмы общественных окон в залах, а стены – не большой толщины.
Удивило тогда и то, что стены всех частных домов у привокзальной площади (улица Поповича, улица Орджоникидзе) и пристроек были даже не кирпичные, а глинобитные.
Короче, долгое время здесь не продержаться.
Вскоре решили перебраться рядом в новостройку – это удлинённое трёхэтажное здание из красного цокольного кирпича (фронтальная сторона п-образного здания имела три этажа, но тыльная сторона, та, которая к железнодорожным путям – четыре этажа).
Это здание выглядело куда более оснащёнее, да и небольшой плюс придавало железобетонное ограждение вокруг, правда, некоторые его пролёты были повалены к земле.
Строительные работы здесь прекратились задолго до начала военных действий, но по-прежнему на стройплощадке у самой стены здания стоял башенный гусеничный кран.
Его стрела давно обрушилась на землю, раскидав вокруг витки стальных тросов.
Пока ещё было достаточно времени, чтобы осмотреться, обустроить огневые позиции, взять на прицел наиболее опасные подходы.
Вокруг в полумраке стлалось белёсое покрывало тумана и густого дыма, среди которого разглядывались остовы «Зилов» и «Камазов», вместе с догоравшими БМП и танками мотострелков.
Местами автомобили и бронетехника стояли, как на параде: по всей видимости, удар был столь внезапным и мощным, что некоторые машины даже не успевали вступить в бой, оставшись там, где их настиг огневой шквал.
В кабине одного из автомобилей «Зил-157» замертво сидели водитель и рядом с ним молодой лейтенант, расстрелянные в упор.
И всё это произошло вот пару часов назад: у машин ещё светились габариты подфарников, доносилось тихое урчание двигателей, доедающих последние капли топлива.
Похоже, многие бронемашины, потеряв свои экипажи, до сих пор находились в рабочем состоянии, что вызывало понятное опасение: боевики могут использовать их для себя.
На прилегающей к новостройке площадке две «Тунгуски» уткнулись своими передками в стену здания.
К рассвету бойцы «семёрки» сосредоточились по всему зданию: три взвода и в каждом по три отделения.
1-й взвод под командованием старшего лейтенанта Валерия Куимова, распределился в своем секторе здания. 2-й взвод под командованием старшего лейтенанта Поповича – свой сектор.
Замкомвзвода сержант Олег Новосёлов распределял бойцов по комнатам, давая краткий инструктаж ведения боя.
3-й взвод под командованием старшего лейтенанта Александра Паненского обустраивали себе огневые точки в своем секторе, складывая рядом под окнами и в углах ящики с гранатами и цинковые коробы с патронами.
С боеприпасами был пока полный порядок, плюс к тому приятный «подарок»: в здании старого вокзала у окон были найдены оставленные боевиками ранее два гранатомёта РПГ-7 с запасом гранат.
Похоже, боевики в ожидании подхода новых федеральных сил устроили здесь схрон, не ожидая, что всё это достанется нашим десантникам, – сами же ушли на ночлег.
Несколько десантников сосредоточились в дальнем крыле здания, обеспечивая безопасность тыловой стороне и сектор окон со стороны железнодорожных путей.
А чтобы противник не подобрался ближе – по периметру на расстоянии 50-100 метров были расставлены «растяжки» с сигналками.
Забаррикадировались, как положено – свободных проходов не было.
И все равно в дальнейшем, уже в ходе боёв, этого окажется недостаточно,
и даже лестничные пролёты, ведущие на верхние этажи, придётся подорвать тротилом, и вся рота находилась на втором и третьем этажах.
Время быстро уходило, и до рассвета оставалось час-полтора.
Теперь нужно было в самое короткое время подыскать поблизости ещё какое-нибудь подходящее здание для прикрытия позиции с тыла.
На разведку отправился замполит роты Куимов, который взял с собой того танкиста Азата Баянова и младшего сержанта Максима Петухова.
Танкист уже полностью пришёл в себя, только и желал, что действовать – отомстить за гибель своих товарищей. Седьмой час утра.
Повсюду стелился туман столь густой, что в пяти метрах и чёрта не распознать.
Группа дозора из трёх человек, вышли к зданию вокзала и продвинулись краем перрона вдоль первого железнодорожного пути.
Прошли около ста метров по краю первого железнодорожного полотна в сторону почтовобагажного отделения, то есть в сторону улицы Табачного (тогда конечно эти названия зданий и улиц никто из нас не знал).
Туман сгущался всё сильнее и тут вдруг чуть ли ни лицом к лицу впереди им показываются какие-то вооружённые и экипированные люди, идущие друг за другом «змейкой».
По всей видимости, это боевики с ночлежки возвращались в здание вокзала занять утреннюю вахту, и столь были опьянены победой над попавшими в их окружение федеральными подразделениями сутками назад, что даже не заметили, как их позиции заняли российские десантники.
Тем временем танкист-майкопец, первым увидев тех посторонних, не растерялся и, немедленно нацелив свой автомат, длинной очередью стал всаживать пули в их вереницу.
Следовавший за ним Максим Петухов, немного растерявшись, даже не успел применить свой автомат, а уже за ним следовавший старший лейтенант Куимов,
также на мгновение замешкался со своим оружием, и, оставляя предохранитель на одиночном режиме ведения огня, стал палить по «духам» одиночными выстрелами.
Тут уже и старший лейтенант Ильин, подоспевший им на помощь сзади, без раздумия, швырнул дудаевцам в придачу две гранаты «лимонки».
Всем нашим пришлось быстро оттуда убраться.
На улице рассвело, и туманное утро второго дня нового года выходило в свет.
На связь по рации вышла «Вьюга», и разведчики сообщили, что обосновались в угловом пятиэтажном доме с краю привокзальной площади, (улица Орджоникидзе, дом под номером «один»).
А по всей стране в это время люди отмечают праздник, запускают в небо фейерверки, но здесь, в Грозном, свой сплошной смертельный «фейерверк».
Вокруг вокзала по-прежнему стояла тишина, лишь изредка где-то вдалеке раздавался одиночный стрекот автоматической стрельбы.
Из чёрного полумрака дыма и тумана стали проявляться обгоревшие танки и БМП вместе со зданием железнодорожного вокзала.
Казалось, что весь мир затаился в тревожном ожидании неизвестного.
Кто-то из бойцов, приткнувшись на корточках в углу или возле оконного проёма, дышит, согреваясь, в рукава своего бушлата, другие дремлют, уткнув головы в колени.
На привокзальной площади медленно угасают в пасмурном утреннем свете отблески пламени догорающих пятен мазута, впитавшейся в землю горючей смазки и соляры.
– Товарищ капитан, товарищ капитан! А когда мы будем кушать? – вдруг подполз к ротному боец Александр Зимон.
– У тебя же есть сухпаёк, солдат!
Выбери момент передышки и поешь! – выдал не громким голосом Кошелев.
Саня осторожно отполз в сторону, огибая взглядом пустой оконный проём, и, прислонившись к стене, стал распечатывать коробку сухого пайка, доставая оттуда пока одну баночку каши.
Заскрипел штык-нож, Саня с лёгкостью открывал и тут же поглощал содержимое банки.
Теперь и повоевать можно…
Вскоре Кошелев созывает своих заместителей и даёт указание, чтобы все находились на своих местах, сидели тихо, и не шевелясь.
Что бы то ни было – пока сидим и ждем дальнейших распоряжений.
Время ожидать.
Бойцы осторожно покурили где-то в сторонке, кто-то решили перекусить: достали положенный сухпаёк – баночки с рисовой или перловой кашей, и быстро съели в холодном виде. Время около девяти часов утра.
На привокзальной площади в двухстах метрах от здания стали появляться вооружённые люди: чеченские ополченцы и мародёры разного возраста – и пацаны-малолетки, и парни, которым далеко за двадцать.
Они бродили всюду, осматривая разбитую технику и погибших солдат.
Их в тоже время уже наблюдают и держат в прицелах своих автоматов разведчики Теплинского.
Всё это слежение продолжалось примерно до 12 часов дня. Боевиков на площади к этому времени увеличилось намного, они все также бродили по брошенным машинам, вытаскивая продовольствие и снимая с убитых солдат теплую одежду.
И вот в тот момент Теплинский первым дал команду своим разведчикам: огонь из всех видов оружия.
– Парни, все за работу. Вперёд, гвардия! – закричал командир.
Первыми бесшумными выстрелами сразу же завалили около десятка «душков» и в течение 10-15 минут.
Они остались лежать там, где и стояли. Другие, подраненые пустились, кто прихрамывая, удирать в частные дома, другие – скрылись в здании железнодорожного вокзала.
Бойцы Кошелева пока продолжали наблюдать за всем происходящим и без команды не стреляли.
На улице завеяло запахом смерти, который никто не мог видеть и чуять.
Через какое-то время на площадь прямо в открытый рост вышли с полтора десятка вооружённых чеченцев, и было видно, как их группа, немного рассеявшись по сторонам, медленно двинулась к пятиэтажке разведчиков.
Боевики видно, поняли, что стреляли по ним именно оттуда.
Их первые домысли были таковы, что нас они посчитали недобитыми майкопцами, и случайно уцелевшими из окружённой в новогоднюю ночь группировки.
К тому же они были так смело настроены и уверены в том, что быстро всех нас уничтожат.
О находившихся в здании новостройке десантниках чеченцы пока не знали.
Но не всё пошло так, как хотелось бы, и мы, десантники, не ожидали такой прыти от дудаевцев, но всё же приняли их во все свои объятия.
Стрельба началась дружная: разведчики продолжали стрелять из бойниц своего дома.
Потом уже подхватили огня и бойцы «семёрки», начав стрелять из окон своего здания.
И, как говорится, дело пошло-поехало по плану, и первая атака чеченцев быстро захлебнулась.
Вскоре они быстро разбежались по частному сектору.
Да, в те первые часы боя, боевики не ожидали, что из здания новостройки их атакуют ещё одно подразделение «федералов».
Небольшая передышка, замена позиций и ожидание новой атаки.
Туман уже полностью рассеялся, прошёл – ещё час по времени, и вдруг со стороны вокзала показалась одиночная фигура человека, идущего в нашу сторону.
Не поняли, в чём дело?
К нашему зданию шёл солдат и по всей его видимости мы могли предположить в нем только своего собрата – русский на вид и одежда на нем солдатская – армейский камуфляж цвета «хаки» (но мог быть ведь и наёмником).
В руках держал кусок деревянного бруска и привязанную к нему белую тряпку-флажок, волосы до плеч как ни странно.
Оказалось, что дудаевцы заслали в наше расположение парламентёра с предложением вести переговоры на их территории.
Незнакомец подошёл к окнам первого этажа и криком своим оповестил своё присутствие.
Вот тогда-то мы и опешили, когда он вдруг представился бойцом 131-й мотострелковой бригады, попавшим в плен к дудаевским боевикам.
Солдат-дембель по имени Алексей (как он представился, а свою фамилию, назвал, кажется, Суслов (Суслин), родом из города Таганрога.
Немного запинаясь, «парламентёр» рассказал, что там, в плену у чеченцев находится большое количество наших раненых солдат, среди которых есть и три офицера: подполковник и два капитана.
– Боевики Дудаевской гвардии предлагают вам всем сдаться в плен – так будет лучше.
– А что! Там у них кормят хорошо, обстановка спокойная, дают тёплую одежду, а если сдадитесь в плен, всех отправят в Москву!
Вот возьмите сигареты, жвачки, – было попытался заманить этим добром.
– При поддержке депутата Ковалёва и других лиц из Москвы, которые находятся вместе с нами, многие из солдат дружно сдаются в плен и едут домой на родину, – таково было донесение переговорщика.
Мы, конечно, выслушали парламентёра, и кто-то из бойцов спросил у него, мол сколько до дембеля-то осталось?
На что тот замялся и не ответил.
Тогда мы предложили ему остаться здесь, у нас, но он ответил отказом, если останется, то там будут расстреляны все пленные его сослуживцы.
Тщательно пережёвывая и надувая ртом пузыри из жевательной резинки, он ещё раз повторил об их улучшенных и качественных условиях проживания, ну короче, там чуть ли не курорт и, простояв ещё 10-15 минут под окнами нашего здания, поплёлся обратно.
Примерно через полчаса после этого, боевики предприняли новую попытку атаковать наши здания.
Они уже твёрдо знали, что в новостройке и пятиэтажке напротив через площадь находятся наши группы бойцов.
Но и в этот раз их штурм также захлебнулся.
Но не сразу, так как чеченцы были смелы и хорошо вооружены.
Через какое-то время на нашу территорию, к зданию новостройки снова пришёл тот же самый боец, представлявшийся из числа «военно-пленных».
Он, конечно, был без личного оружия и в этот раз выдвинул новое предложение, – чеченцы зовут на переговоры кого-нибудь из наших офицеров, и эта встреча должна пройти на середине привокзальной площади, а если откажитесь – то они будут штурмовать.
Вскоре «парламентёр» ушёл восвояси.
Командир роты капитан Юрий Кошелев незамедлительно доложил по радиосвязи в штаб батальона Юрченко и Голубятникову о сложившейся обстановке.
Командно-наблюдательный пункт, он же штаб батальона, к этому времени был уже размещён в трехэтажном административном здании управления товарной конторы при железнодорожном вокзале.
Это примерно в трёхстах метрах от здания вокзальной новостройки через гаражи и склады вдоль железнодорожного полотна.
Что делать и как поступить в той ситуации, дело не из лёгких и требовало, конечно же, указания от командира батальона.
Комбат тем временем ответил: «Ожидать…». Время, казалось, текло вечностью.
Вскоре боевики вновь начали штурмовать одновременно и здание новостройки вокзала и пятиэтажку разведчиков.
Они шмаляли из своих стволов, казалось, со всех сторон и ежеминутно.
Обстановка сложилась очень тяжёлая и устрашающая.
В течение 20-минутного штурма тучи автоматного свинца окучивали все здания.
Чеченцы шли нагло, и как-будто в них не было никакого страха.
Бой разгорелся, как ураган, и из бойниц и пустых проёмов окон нельзя выглянуть на улицу, и приходилось бойцам долго отлеживаться на холодном бетонном полу.
Лежишь и думаешь, что сейчас «граник» залетит и конец этой короткой жизни.
Головы не поднять, чтобы пули не поймать.
А в туалет-то охота. Как быть?
Через час с небольшим тот же «парламентёр» снова пришёл на наши позиции с теми же условиями, чтобы мы выдали им своего переговорщика.
Он стоял и будто упрашивал нас, умоляя, принять их предложение.
И снова ушёл ни с чем.
А когда началась очередная атака и шквал огня, бойцы заметили, что чеченцы стали незаметно просачиваться к нашему зданию.
И вот мы видим двух-трёх боевиков у брошенного майкопцами танка Т-72А, который застыл перед стенами нашего здания ещё с новогодней ночи.
Видно хотят угнать бронемашину на свою территорию.
Один даже залез в башню и начал поворачивать ствол орудия на дом Теплинского, в надежде дать выстрел.
И всё потому, что 9-я рота капитана Борисевича в это время пошла на штурм пятиэтажки по улице Поповича, которая правым углом смотрела на дом разведчиков).
Гранатомётчик Шура Дворецкий вовремя заметил манёвр прибывших к нам «незваных гостей».
Он крикнул старшему лейтенанту Ильину о визите чеченцев и дальнейших действиях с нашей стороны.
Ильин ответил: «Будем встречать их огнём».
Но первым дал выстрел из танка чеченец.
Снаряд полетел в дом разведчиков, следом – второй.
В пятиэтажном доме от разрывов тех снарядов рухнул пролёт всего подъезда с пятого по первый этаж.
– Шура! Жги танк!
Давай быстрее! – крикнул Кошелев, но тут же сообразил, что заряд с отдачей от выстрела рпг-7 может вынести бойца
из окна второго этажа из-за малой площади объёма тех комнат.
Но всё обошлось удачно.
Вскоре Олег Новоселов также из другого окна быстро навёл цель своего рпг-22 «Муха» и долбанул по танку.
Выстрел попал прямо под башню – в погон (это щель между башней и платформой танка).
Чёрный клуб дыма в секунду взметнулся над танком, и было видно, как люк на башне танка дважды хлопнул.
Чеченцы разбежались по сторонам, но теперь, возможно, танк уже не пригоден к движению.
Перед зданием стояли недвижимыми ещё два танка, принадлежавшие когда-то или майкопцам или мотострелкам 81 полка.
Один из них был даже без башни, и второй – также неисправен.
Из окна верхнего этажа здания гранатомётчик Саня Дворецкий тихо и без звука снимает с предохранителя свой трофейный РПГ-7 и для полной убеждённости ещё раз берёт на прицел тот же самый танк.
Под прикрытием сослуживцев – сержанта Сохранева, а также Димы Худякова и Анатолия Рыжкова, Саня дал ещё выстрел, и граната рпг-7 угодила в моторный отсек боевой машины.
Контрольный выстрел дал Олег Новосёлов – всё машина уничтожена.
Один из чеченцев даже сумел залезть под танк между гусениц, опасаясь стрельбы со стороны.
Но Лёха Ямщиков (мой земляк-Оренбуржец) с неимоверным желанием добавил ещё пару очередей из своего «Калашникова» под днище танка, и тот воин теперь навечно там остался.
Да, мы исполняли вынужденные действия по уничтожению наших же российских танков, но с чеченскими боевиками внутри: теперь уже точно никому не достанутся.
К тому же мы уже знали, что в их расположениях находилось не мало танков и БМП, которые были ими захвачены с 31 декабря на 1 января.
Один раз было замечено (где-то 4-6 января) за территорией вокзала прямо по железнодорожным путям (там был железнодорожный переезд) в сторону багажного отделения Почтамта на большой скорости приближался танк «семьдесят-двойка», на броне которого, словно гроздь, сидело несколько вооружённых людей.
Пополнение живой силы и вооружения постоянно поступало отрядам боевиков, обороняющимся на железнодорожном вокзале и его окрестностях.
И в тот момент с территории депо прямо по танку велись автоматные очереди (на то время в депо уже находились десантники 237-го парашютно-десантного полка 76-й псковской дивизии под командованием полковника Сивко), и было видно, как горящие точки трассеров отлетали от брони рикошетом, разлетаясь в стороны.
Танк сумел беспрепятственно проскочить этот участок и скрыться за ближайшие вокзальные строения по улице Табачного.
Из воспоминаний замкомроты 7-й пдр старшего лейтенанта Александра Ильина (город Рязань, 2006 год)…
…Тем временем офицеры 7-й роты снова связываются со штабом и ведут доклад.
А в это время кандидатуру добровольца-переговорщика без каких-либо раздумий предлагает старший лейтенант Ильин.
Да, тогда старлей, казалось, принял на себя роль парламентёра-смертника.
Молодой офицер-десантник засобирался в дорогу.
Снял с себя бронежилет, автомат передал Куимову и, выслушав ценные советы от командира роты Кошелева, пошёл к привокзальной площади, когда со стороны дальних пятиэтажек к нему уже вышли двое чеченцев.
Один из них держал в руках кусок белой материи.
– Я подошёл к ним спокойно и тот, который показался мне главным, сразу же протянул руку, пожав мою своей крепкой ладонью, – начал было свой разговор Александр Анатольевич, вспоминая те события.
Ведь прошло уже более десяти лет с тех пор. Потом, задумавшись и на секунду замолчав, выдал: «Вот ты, Серёга, заставил меня спустя столько лет заново окунуться в ту дыру.
Мы уже все давно забыли, а ты видно никак не можешь?»
– Я немного помолчал и кивнул, соглашаясь.
Не нарушая многовековой традиции, офицер-десантник своим рукопожатием ответил парламентёрам.
Опрятно и тепло одетый в меховую телогрейку и брюки-галифе, немолодой чеченец представился простым
жителем города Грозного.
– Нас прислал на эту встречу командир батальона дудаевской гвардии.
С Вами хотят также разговаривать люди из Москвы, из Государственной Думы Российской Федерации. Есть такая возможность поговорить. Может, пройдём на нашу территорию, а то ненароком тут на площади вдруг подстрелят ваши солдатики, – выложил чеченец.
– Какие Депутаты Госдумы? Откуда они могут здесь в Грозном появиться?
– Эти вопросы, может, и мелькнули в голове российского офицера.
И, наверное, сразу же пропали.
Чеченец продолжал курить сигареты.
Позади него, зорко осматриваясь, стоял адъютант-ординарец с автоматом за спиной.
Так близко видеть перед собой живых чеченских боевиков, было для офицера новинкой.
Да и терять уже было нечего.
Одного хотелось – протянуть время как можно дольше.
Для Александра Ильина идти на эту встречу, наверное, была равносильно, как сравнение – «идти на собственные похороны».
Война ведь дело сверхтонкое…
Итак, переговоры должны были проходить уже на их контролируемой территории.
И вот уже в своём сопровождении чеченцы-парламентёры повели на свою территорию российского офицера-десантника.
А в голове лейтенанта кружились мысли не о смерти и не о плене, его волновала судьба своих родных бойцов, остававшихся в здании железнодорожного вокзала.
И вот они входят во двор 4-ёх пятиэтажных домов, которые когда-то были жилым кварталом.
Этот двор находился примерно в 100 метрах через дорогу от здания железнодорожного вокзала – квартал между улиц Комсомольская и Гвардейская.
И когда в сопровождении тех парламентёров наш офицер вошёл во внутренний двор, перед его взором предстал целый отряд дудаевских ополченцев и наёмников.
Они стояли, построившись неровной коробкой.
По численности человек 50 – 60, хорошо экипированных и вооружённых.
Стояли они как будто в ожидании этой встречи: каждый второй из них был вооружён, кроме автоматов, гранатомётами РПГ-7.
По этой показухе можно было сделать определённый вывод об их боевой готовности.
Но с другой стороны – налицо была демонстрация силы.
Во дворе тех пятиэтажек стояли также два танка Т-80 и Т-72 с развевающимися на башнях зелёными флагами «свободной Ичкерии».
Двигатели машин фырчали, а из башенных люков выглядывали светловолосые наёмники и пацаны-чеченцы.
К нашему офицеру подошёл чеченец, одетый в новую военную форму.
На его голове был одет берет зелёного цвета с кокардой чеченского герба и серого волка на боковине.
Тут он представился старшим командиром отряда батальона Дудаевской гвардии, потом неохотно поприветствовал Ильина.
Спокойно разговаривая и чётко рассуждая свои действия, он был похож на человека солидного и образованного.
На вид ему было 40-45 лет. Чеченец выдвинул главное требования их стороны: сдаться в плен всему нашему отряду.
Мол, у них присутствуют люди из Москвы, из Государственной Думы от фракции «Яблоко», которые очень им помогают.
– Вас ведь мало, и вы в окружении.
Зачем вы пришли в наш город?
Зачем вы заняли наш вокзал?
– Это мой родной город. Это моя родина, а ты, «федерал», находишься здесь как захватчик, – выдал чеченец.
Старший лейтенант Ильин стоял и слушал. Переговоры затягивались.
– Мы выполняем приказ президента Республики Ичкерия Джохара Дудаева, – продолжал бородатый…
– Хорошо! – перебил его Ильин. – Но ведь вы находитесь на территории России, и у нас ведь один Президент.
И мы, армия, тоже работаем по приказу нашего командования. И, вообще, есть возможность поговорить «тет-а-тет» на нашей территории.
– Чечня уже давно не Россия! Чечня – это наша Ичкерия, и мы выполняем приказ Президента Ичкерии Джохара Дудаева, – ещё раз повторил чеченец и потом что-то добавил на чеченском.
Да, мы, десантники, были тогда в меньшинстве, но мы были, как говорится, в тельняшках.
И пришли сюда не по своей воле и не по своему желанию: мы выполняли указание Президента Российской Федерации: вообщем, Родина сказала – «надо», солдат ответил – «есть».
Офицер-десантник выбил на обдумывание ещё около 20 минут, которые, думал он, дадут нашим армейским подразделениям хоть какуюто выгоду.
Ведь в те часы к Грозненскому железнодорожному вокзалу выдвигался на помощь усиленный мотострелковый батальон (503 мсп из Владикавказа).
Поэтому нужно было время.
И этого времени было так мало.
Старший лейтенант Ильин не спешил давать чеченцам ответ.
Перед зданием пятиэтажки, как будто опять для показа, появились перевязанные, в бинтах и тряпках, пленные российские солдаты.
Вскоре, во дворе показались люди в гражданском (5 человек).
На лицо вроде бы русские.
Вот они и наши депутаты и тот самый «президент Института прав человека» – Ковалёв Сергей Адамович, известный в нашей стране правозащитник.
Он же – представитель российской власти.
– А кто же тогда мы, российские военные, приехавшие сюда, в Чечню!?
Московская интеллигенция из числа депутатов Государственной Думы, которых большинство россиян называли в те дни дармоедами, так смело приехали сюда, в стреляющий Грозный из самой Москвы в надежде помочь и русским солдатам, и боевикам-ополченцам.
Только кому больше – было не понятно.
Эти «грязные хамелеоны», запачканные кровью русских солдат, решили прекратить бессмысленный военный конфликт своими методами и способами. Жалко, конечно уж, что никак не получилось у них…
Сергей Адамович так и не соизволил в тот момент подойти к русскому десантнику.
А старший чеченец ещё раз предложил, чтобы мы все сдали оружие, добавив, что они вместе с депутатами гарантируют сдавшимся в плен солдатам и офицерам жизнь.
– Мы должны покончить с этой бессмысленной бойней. Вы же видите, какие жертвы приносит каждый час этой войны. В противном случае мы будем стрелять, будем убивать.
И тут командир «дудаевской банды» добавил: «Там, у «рескома» – Президентского дворца Дудаева, стоит колонна автомобилей «УРАЛов».
Вас всех вывезут за пределы Чечни, а там Моздок, дальше Москва.
Только так вы сохраните себе жизни.
А какое вы вообще подразделение? – спросил у старлея кто-то из тех боевиков.
А ковалёвцы продолжали стоять в стороне, что-то обсуждая.
Вот им-то и надо было задавать такие вопросы: для чего и зачем они здесь находятся, почему они, яростные правозащитники, не помогли им, израненным, но ещё живым майкопским солдатам, солдатам российской армии, находящимся теперь в плену.
Почему они, московские депутаты, не соизволили решить с чеченцами вопрос об обмене военнопленных?
Почему!?
Да, вот такую роль выбрал для себя уполномоченный по правам человека в Российской Федерации, правозащитник Сергей Ковалёв (человек, который через несколько месяцев будет удостоен Премии Международной Лиги прав человека).
Хотел показать себя праведником и умником.
Уже уходя с той чужой территории, российский офицер, который себя уже мысленно похоронил, негромко выдал им ответ:
«Мы – десантники, и вы воюете с подразделением ВДВ».
А ведь офицеру могли бы пустить пулю в лоб и за эти слова.
Выходя с вражеской территории, Ильин был уверен, что ему выстрелят в спину.
Выстрела, к счастью, не прозвучало, и офицер вернулся целым и невредимым в свою родную «семерку» и считал себя заново рождённым на этот грязно-серый свет города Грозного.
Теперь и нам стало известно, сколько дудаевцев находятся всего в двухстах метрах от наших позиций, и каким вооружением они владеют.
А Кошелеву после этого пришлось многое обдумывать по-новому.
После этих переговоров поменялся дух в самой роте.
– Покинуть здание новостройки железнодорожного вокзала – тоже не выход, разведчики тогда останутся открытыми.
Их итак бьют со всех сторон.
Оставаться на этой позиции и держать оборону неукомплектованной ротой десантников, в этом здании шансы тоже близки к «нулю».
И комбат пока не давал каких-то других задач: радиостанция молчала.
Ротный снова созывает командиров взводов и объясняет сложившуюся ситуацию.
И только потом уходит в штаб батальона для получения дальнейших команд.
За себя старшим оставляет замполита роты Валерия Куимова.
Кошелев ушёл и будто в «воду канул».
За это время, в штабе Кошелев рассказал о переговорах Ильина, было также определён «квадрат» (для авианаводчика), в котором находились те четыре пятиэтажных дома, куда ходил Ильин.
Практически сразу вызвали авианаводчика, которому были переданы нужные координаты.
И в этот день авиационная группа лётчиков после имитированного пристрелочного захода могла бы уничтожить там весь этот отряд боевиков вместе с Ковалевцами, но в самый последний момент по радиосвязи «летуны» получили – «отбой».
Вот так тоже бывает на войне.
Не всегда, но бывает уж.
А мы, солдаты, ох и матерились в тот день.
На следующий день наше командование батальона снова вышли через авианаводчика на связь с «летунами», и даже свои позиции забросали «желтыми дымами» (дымовые шашки), чтобы нас не зацепили.
Но и это прошение снова было отвергнуто.
А на позиции 7-й роты в здании новостройке боевики начали каждые получасовые осады.
С трёх сторон шквалом автоматического и гранатомётного огня «душки» начали оттеснять десантников.
Ситуация сложилась критическая.
И чтобы сохранить жизни бойцов старшие офицеры приняли решение – к позднему вечеру рота покинула свои позиции из здания новостройки.
Наступала кромешная темнота грозненской ночи, и войнушка разгоралась с еще большей силой.
Из окон торцевой стороны своей пятиэтажки в ту ночь разведчики Теплинского увидели вереницу выходящих из здания новостройки вокзала сослуживцев-десантников.
Сначала никто и не поняли, что происходит.
Старший разведчик, гвардии сержант Виктор Широков, стоя у окна, провожал взглядом отступающих бойцов.
Да, гадать пришлось недолго: «семёрка» уходила с вокзала.
Тяжело стало на душе у бойцов Теплинского.
Что делать и как быть, – загадка не из лёгких.
Теперь «духи» будут лупить с четырёх сторон.
Разведчики в западне: вот он – чеченский капкан.
Влипли грамотно и нервишки пошаливали.
Докуривая сигареты, обжигавшие кончики пальцев, выдавая тем самым организму определенную порцию никотина, разведчики выжидали время.
А отходящих десантников 7-й роты уже вытесняли огнём наступающие ряды дудаевцев.
В группе прикрытия оставалось одно отделение: бойцы – Игорь Шварцберг, Паша Баранчук, Саня Мартынов, Женя Носков, Андрей Сапов, которые прикрывали отходящих сослуживцев.
В штабе батальона сразу узнают о той «рокировке».
Ситуация наступила самая страшная и непонятная.
Капитана Кошелева тем временем из штаба отправляют в парк имени Ленина к генералу Бабичеву, как говорится …»на ковёр».
При встрече с Бабичевым тот, конечно, дал взбучку за самоуправство, но и, понимая офицера, отметил:
«На вас, командирах подразделений и рот, лежит большая ответственность. Но здесь, к сожалению, всё же идёт война. А война это страшно и множество гибелей. Мужайтесь. Береги себя и своих солдат».
Капитан к своим бойцам вернётся уже в другой должности.
Шквал автоматной стрельбы продолжал нескончаемо окучивать здания у привокзальной площади.
Атака за атакой одолевали наши позиции.
Вскоре здание новостройки вокзала вновь перешло в руки дудаевских боевиков.
А к позднему вечеру на 2-е января «Рохлинские пушкари» своей артиллерией начали накрывать практически весь район у железнодорожного вокзала мощными разрывами.
До половины той ночи и ещё два последующих дня 152-миллиметровые снаряды «Акаций» рвались по всему привокзальному сектору, занятому нашим десантным батальоном.
Артиллеристы продолжали свою работу, до точности так и не уточняя квадраты поражения.
Да и до какой точности было тогда.
От этих разрывов осколочные ранения уже получили пятеро наших ребят.
Особенно досталось гвардейцу Эдуарду Маулимшину и Андрею Кирееву, Олегу Коробец: «Ох, мама, не горюй!»
Смертоносные осколки вонзались в тела гвардейцев, разрывая в куски мягкие ткани и заливая всё кровью.
На утро «рохлинская артиллерия» снова повторила артзаход, и также не слабо накрыла часть наших позиций 8-й роты Соколенко, находящихся в здании таможни и товарный дворик (позиции штаба батальона и механиков-водителей).
Уже и по радиосвязи командование батальоном вышло на наших артиллеристов – «Байкал», чтобы те выяснили – почему и кто с окраины Грозного долбят по вокзалу.
Тут же Силин с Куликовым снарядили группу и выехали на окраину города.
Нашли тех пушкарей и в ультимативной форме и русским матом на словах, многократно объяснили, что район железнодорожного вокзала с ночи 2-го января держит рязанский батальон десантников.
– Не нужно лупить по своим же.
Да, боевики с нами на расстоянии 150-200 метров.
Вот вам наши координаты, только не долбите по нам.
А десантники «семерки» заняли позиции в одноэтажном здании железнодорожной поликлиники, чтобы потом, расширяя сектор, оказывать посильную помощь бойцам «девятки» Борисевича и разведчикам Теплинского.
Здание железнодорожной поликлиники находилось примерно в двухстах метрах от здания новостройки вокзала.
Через дорогу напротив (улица Поповича) смотрела на нас пятиэтажка (дом «Борисевича»), с ещё оборонявшимися в ней остатками чеченских боевиков.
С самого утра и до обеда 3 января десантники держали мощный огневой натиск дудаевцев со стороны всей привокзальной площади.
Один взвод роты, куда входили: Серега «Тихон», Женя «Чех», Серега «Медведь», Леха «Ямщик», Олег Коробец, Женя Носков держали огневую позицию с правой стороны здания поликлиники.
Другая группа прошла к зданию через парадный вход и из окон поддерживали огнём бойцов разведчиков.
Перебегая простреливаемый сектор, бойцы использовали все меры предосторожности: побежал первый стрелок, потом пробел по времени.
Через 15 секунд бежит второй и снова – пробел по времени.
Передышка и потом уже через 20-25 секунд – бежит третий. Интервал времени должен быть разным, чтобы не дать боевикам сделать пристрелку.
И вот как только Серёга Медведев молниеносно пересёк тот коридор, следом рванул механик-водитель БМД рядовой Александр Зимон.
Он уже благополучно пробежал весь сектор и тут вдруг остановился на секунду-две прямо у ступеней перед самым входом.
Этих секунд хватило чеченскому снайперу произвести выстрел, и пуля калибром 7,62 мм своим огненным жалом вонзилась в грудь моего земляка.
Десантник упал на ступени.
Тут же подоспели остальные бойцы и быстро перенесли Саню в укромное место.
Его друг Серега Медведев не мог поверить в случившееся, то и дело отзывая Санька.
– Саня! Саня!…
Но тот только и смотрел, казалось, своими испуганными глазами в серое небо.
Кто-то из сослуживцев быстро распечатал индивидуальный перевязочный пакет, и попытался приложить тампон под «бронник».
Уже вкололи Сашке обезболивающее.
И всё…
– Бля, суки! Попали! – только и успел тогда сказать Саня в ту роковую минуту жизни.
Его дыхание замерло и сердце остановилось в последнем ударе биения.
И бронежилет не помог.
19-летний российский паренёк лежал без признаков жизни, и лишь нависшее чеченское небо отражалось в его застывших навеки глазах.
А ведь мы успели с ним подружиться с самых первых дней нашей службы еще в «учебке» – «Дубровичи».
И тут сразу вспомнилось, как Саня приглашал меня в гости, в свой район «Степной» (микрорайон Оренбурга).
Со своей всегда задорной улыбкой он говорил: «Вот, Серёга, после дембеля приедешь ко мне домой, все девки будут нашими!…»
– Саня, Санёк. Но почему так? За что?
Человек-душа, всегда честный и прямой, добродушный, но немного бывало – был и неуверенным.
В последующие часы стрельба не стихала ни на минуту.
И вот снова перебежка в безопасный участок, где Алексей Ямщиков должен был бежать в своей очереди под своим порядковым номером.
Как только он присел у стены на колено, выжидая момент затишья, шальная пуля-дура, пробив насквозь его каску, вонзилась в кирпичную стену за ним.
Леха от испуга упал на землю, и в суматохе прополз в безопасное место.
Потом вскочил и начал кричать остальным бойцам, чтобы те не лезли сюда, и, показывая жестами, велел уходить в обход от парадного входа поликлиники.
Ещё немало времени понадобилась бойцам «семерки», чтобы овладеть новым сектором обороны.
По всему пространству продолжала звучать не смолкающая перестрелка.
И наши пятиэтажки стояли, как вкопанные в бетон, осыпаясь в крошку от сквозных пулеметных очередей.
А у стен «дома Борисевича» уже лежало несколько раненых бойцов.
К ним нельзя было подойти из-за шквального огня, который со всех сторон окучивал, казалось, каждый кусочек земли и воздуха.
И вдруг происходит такая картина: с балкона того дома выпрыгивает один чеченец в надежде пытаясь дострелить тех подраненных.
Только он подошёл к ним, как один из раненых, уже обессиленный десантник, из последних своих сил поднял автомат и прошил очередью боевика.
Ранее
- Вечная память солдатам и офицерам Российской армии погибшим на улицах Грозного
- Потерявшиеся
- Зачем чеченская война?..
- Дом Теплинского – дом Павлова
- Кинжальное утро разведчиков
Далее
Только он подошёл к ним, как один из раненых, уже обессиленный десантник, из последних своих сил поднял автомат и прошил очередью боевика.
