Вторая половина февраля, Грозный уже в наших в руках.
Настали по-весеннему солнечные дни, слякоть быстро подсохла.
На улицах города оглушающая тишина, столь непривычная после многодневного непрерывного грохота войны.
Радость долгожданной победы греет наши сердца, и мы ещё не знаем, что это далеко не столько победа, сколько передышка в этой бесконечной кавказской смуте.
О многом мы ещё не знали…
В группе десантников 8-й роты продвигаемся по улице частного сектора Октябрьского района Грозного: идёт зачистка Засунженского района.
Пока что всё без происшествий, и тут из-под ворот частного дома прямо к ногам одного из бойцов бросается здоровенная псина.
И не простая собака, а немецкая овчарка.
Рядовой Алексей Абрамов, идущий первым, от неожиданности прыгнул на ближайшее дерево, ухватившись за нижние ветки, другой заскочил на ближайший забор.
Остальные замерли, как вкопанные.
Лишь десантник Николай, не растерявшись, быстро навёл ствол автомата прямо на собаку.
Та, словно осознав ситуацию, остановилась.
Боец хотел было уже нажать спусковой крючок автомата, как в уши резанул пронзительный детский крик: из тех же ворот выбежала чеченская девчушка лет семи-восьми, которая, подбежав к собаке, обняла её своими тонкими ручонками.
— Герда! Герда! …Не стреляйте, — громко кричала она, закрывая собой овчарку.
— Только не убивайте. Не надо! — и заплакала.
Солдат медленно отвёл автомат в сторону, не веря своим глазам: такая маленькая девочка, спасая любимую собаку, не побоялась заслонить её от наведённого и уже готового выстрелить автомата Калашникова.
Инцидент исчерпан, идём дальше, внимательно осматривая каждый дом. Вокруг — ни души, словно всё вымерло.
Настороженно осматриваем все углы и закоулки, и готовы в любой момент отразить нападение.
В гараже одного из дворов обнаруживаем совсем новенькую «Ладу» ВАЗ 21099. Автомобиль стоит на чурбаках.
Казалось, все вещи были на месте, ну не считая автомобильных колес, да и хозяев не видно.
Что ж, продвигаемся дальше.
На небольшом огородике встречаем мёртвую «душу»: пожилая женщина, видимо, хозяйка этого домика, лежит лицом вниз.
В десятке метрах от неё виднеется воронка от артиллерийского снаряда.
Дверь в дом распахнута, заглядываем туда.
Никого нет, а в средней комнате обрушен потолок, и угрюмое пасмурное небо взирает сверху на нас.
Повсюду обломки стен и куски красной черепицы на полу.
Проходя вперёд, наступаю на что-то мягкое, и под ногами раздаётся какой-то хрип.
Замираю, всматриваясь, что там: сквозь пыль и обломки проглядывает человеческое тело.
Обломки осыпаются, и из-под них появляется посиневшее лицо пожилого мужчины.
С ужасом убираю с груди мертвеца ногу, но из его грудной клетки продолжает со свистом выходить застоявшийся в лёгких воздух — последний выдох.
Жуть.
Вот так жили себе старики, возились себе понемногу, но пришла война, залетели снаряды — и в одном мгновение не стало никого.
Лишь мёртвая тишина и пустота вокруг…
Ещё чуть ранее тех дней в расположение «семёрки», бойцы которой продолжали стоять на «блоках» по улице Рабочей, пришёл старик чеченец.
С виду ему было далеко за шестьдесят.
— Мой сын должен быть где-то здесь неподалёку, в центре города, — сказал он нам.
— Ещё до Нового года его насильно увели с собой боевики.
Он никогда не был на их стороне, и забрали его, потому что у них была недостача в рядах ополчения.
Ребятки, помогите мне его найти, может, где и видели.
Он описал нам его приметы.
И тут вспомнилось, что после штурма ДГБ в подземном цокольном этаже, где когда-то находился изолятор временного содержания, среди искорёженных арматурных решёток видели мёртвое тело молодого чеченского парня, очень похожего на того, о ком рассказал нам этот старик.
А он, по нашим взглядам поняв неладное, с мольбой смотрел на нас.
Вскоре отвели несчастного отца к зданию департамента государственной безопасности и показали труп пацана, лежавшего в том же положении.
Да, он сразу узнал в нём погибшем сына — склонился к нему, обхватил его мёртвую голову руками, прижал к груди.
И долго так молча сидел, и не было слёз на его лице, лишь тень бесконечной печали.
И не слышали мы от него проклятий тем, кто убил его, с нашей или с той стороны, неизвестно.
Уже к вечеру двое бойцов-морпехов, позиции которых находились в районе гостиницы «Кавказ», помогли старику перевезти на огородной тележке тело его сына.
Старик, всё также молча, с опущенной головой шёл за ними.
Такая вот траурная процессия.
Вернувшись уже почти затемно, морпехи рассказали, что, пока добирались к дому старика, им не раз преграждали путь бородатые чеченцы с автоматами в руках, но старик что-то им говорил на своём языке, и движение их скорбной процессии продолжалось.
Назад моряки вернулись на легковом автомобиле, в котором их доставили, те бородатые чеченцы — обеспечили им возвращение в расположение в целости и сохранности.
Кто были они — ополченцы или отъявленные боевики-головорезы, сейчас трудно сказать, да и тогда мы об этом не задумывались…
Ранее
Далее
