По планам наших верховных генералов, которые в те дни тщательно разрисовывали красно-синими стрелками свои карты, наши позиции десантного батальона теперь должны были продвинуться ближе к реке Сунжа.
На подготовку операции, разработанной сменившими полковников Семенюту, и Жданеня полковниками Дегтёвым и Левченко, ушло больше недели.
Это время, конечно, велись беспрерывные разведки и наблюдения.
Ну, а замысел был до гениального прост: перейти вброд под разрушенным мостом через реку на ту сторону Сунжы.
Отступая ранее, чеченские боевики подорвали два центральных быка, и мост практически сложился по центру, местами нависнув в двух метрах от воды.
Плюс ещё артиллерия и авиация поработали на славу. Глубина реки под мостом — полтора-два метра.
Первоначально задача по захвату плацдарма у моста через Сунжу Октябрьского района Грозного была поставлена десантникам сводного парашатно-десантного батальона 119-го Наро-Фоминского полка ВДВ.
Они первыми сделали шаги по захвату той территории.
Сюда, к реке Сунжа, за два-три квартала до разрушенного автодорожного моста (к концу января) постепенно подтянули два наших подразделения — группа бойцов «семёрки» и сводная группа 8-й и 9-й роты, которые теперь больше были похожи на взвод.
Количественный состав рот за эти три месяца боевых действий сильно поредел из -за раненых, убитых и тех, кто по болезни выбыли в часть, в Рязань.
Теперь разведчикам Теплинского отведён свой сектор и опять же на самой передовой.
Бронетехника и подразделения обеспечения вместе со штабом батальона пока оставались в здании управления товарной конторы.
А нарофоминцы, пройдя зачисткой по району, находящемуся за территорией депо, незаметно пересекли переулок Левандовского, и по улице Коммуны вышли к реке Сунжа.
В Чечню нарофоминцы прибыли после Новогодних праздников, но сейчас, на исходе января, они тоже досыта успели поучаствовать в боевых действиях.
Штурм здания Министерства внутренних дел республики Ичкерия — эта и многие другие операции были проведены десантниками 119-го Нарофоминского полка.
И сейчас им выпадало новое ответственное задание.
Позже одни их группы подготавливали технику для переправы через разрушенный автодорожный мост, другие сооружали понтонную переправу.
Инженерная техника тем временем приступила к ремонту автодорожного моста.
Утяжелённые БАТы тянули свои тросы с рельсами, солдаты суетились, как муравьи.
Мост через Сунжу, конечно, был сильно повреждён.
И когда один из МТЛ-Б проехал на начальную часть моста, своим весом машина обрушила часть первого пролёта моста.
Машина сдвинулась по инерции на боковину, упираясь в бетонные перила моста, и только каким-то чудом оставалась держаться на мосту.
Но без происшествий не обошлось и здесь: при этом опасном манёвре погиб молодой лейтенант.
Его придавило корпусом МТЛБ.
А пока Наро-Фоминская разведка, преодолевая водные мелководные участки реки, чтобы попасть на ту сторону, вступает в первую фазу операции.
И сразу же они напоролись на чеченцев.
Вступили в бой. Где вброд, а где и на переправах, а где по натянутым под мостом канатам, десантники спешили на другую сторону реки.
«Духи» ожидали этой встречи, их позиции были выбраны заранее.
Они были готовы отразить нападение.
Что у них, к сожалению, и получилось.
Нарофоминцам досталось — «мама не горюй!»
Были убитые и раненые.
Их подразделения вскоре оттянули немного назад, на прежние позиции.
После такой рокировки планы наступления пришлось обдумывать заново.
Ожидалось получить подмогу от морпехов, которые должны будут подойти к концу января– месяца.
Сегодня 31-ое января 1995 года и один из разведчиков, гвардии младший сержант Виктор Романенко поспешил оповестить своих сослуживцев, что у него сегодня ведь день рождения.
Он старался как-то порадовать собратьев.
И разведчики очень были рады этой новости.
Кто-то из бойцов даже решил подарить Вите подарок.
— А что можно подарить на войне?
— Витя!
Дарю тебе гранату «лимонку».
— А что в принципе — хороший подарок.
Пригодится в бою.
Другой подарил чуть ли не двухметровую пулемётную ленту ПКМа, которой умело обмотал именинника.
Разведчики смеялись, празднуя именины Виктора Романенко, и никто из них не мог даже представить, что через каких-то три дня за Сунжей им предстоит принять страшный бой, который будет не легче тех первых новогодних встреч с дудаевцами.
А ведь разведчикам обещали, когда снимали их с территории багажного отделения Почтамта при железнодорожном вокзале, мол, ребята, всё, пора и вам отдыхать.
Война в Грозном практически закончена, только изредка бандиты ночью постреливают.
— Так что идём на «блоки» в другой район, можно сказать, спальный.
— Может, и правда отдохнём хоть немного от этой войны! — предполагали разведчики.
Сводные отряды морпехов уже прибыли в этот район и должны были в одну из ночей перебраться за Сунжу.
На дворе подкралась ночь.
А как наступает ночь, значит прибавляйтесь новые задачи: караульные посты выставить, «сигналки» с «растяжками» установить на наиболее опасных участках, короче глаз да глаз.
Каждую ночь то тут, то там срабатывали «сигналки».
Видно, «душки» скрытно уже разведывали наши позиции.
Мы сосредоточились при виде взметнувшихся в ночи сигнальных ракет.
Первым на звук «сигналки» подбежал с бойцами майор Кувшинов.
Определили сектор тревоги и выставили группу охранения, но ночь всегда даёт свои коррективы (очень хорошо помнится, что ночи в Грозном были очень-очень тёмные, как будто ходишь с закрытыми глазами).
Быстрее бы рассвет, и утром наступит совсем другая жизнь.
Группа бойцов 9-й роты под командованием капитана Борисевича находились в расположении одного частного строения, где прямо за забором Борисевич услышал чужую разговорную речь на чеченском языке.
Он прислушался и понял, что это боевики, и недолго думая, не сильным толчком кидает на его сторону за забор гранату Ф-1.
А «лимонка», как на зло, попала на покатую крышу и по накату скатывается заново к ногам Борисевича, который опешив, только и успел развернуться, прыгнув в сторону.
Взрыв гранаты и куча осколков взрывной волной окучивается по тому месту: 14 осколков вонзаются в спину нашего ротного.
И слава Богу всё обошлось благополучно и благодаря нашему медику капитану Сергею Гришину, который сумел операционно вытащить все осколки.
Ну думали, что придётся ждать до утра.
— Куда там! Прибежали Юрченко с Теплинским.
Было решено эвакуировать капитана этой же ночью в тыл.
Через водную преграду под разрушенным мостом с бойцами-разведчиками на руках перенесли раненого офицера и благополучно переправили в парк до госпиталя.
Разведчики продолжали скрытно наведываться на дальние улицы этого «заповедного» района Грозного, обследуя территорию улиц Ленинградская, Коммуны и Левандовского.
Причём сперва их было только двое — Теплинский и его помощник Грехов.
Вот уже как неделю с наступлением сумерек они, опять-таки вдвоём, скрытно наведывались за Сунжу, чтобы разведать наиболее удобный плацдарм для всего батальона и определить огневые рубежи и укрепления чеченских боевиков, основные направления передвижения их отрядов.
До них этот район Грозного совершенно не был обследован, а без разведки соваться в этот сектор не имело смысла, во избежание лишних потерь: минувший январь много чему всех нас научил.
Они уходили на удачу, без каких-либо средств связи, налегке, без радиостанций, а о сотовых телефонах тогда и речи не было.
Даже бронежилеты, для максимального облегчения экипировки, оставляли, лишь боеприпасы прихватывали в меру необходимости.
Немало километров им предстояло намотать, и силы нужно беречь, и возвратиться назад ещё нужно.
Минуя улицы, прилегающие к небольшому стадиону, они скрытно проходили между частных домов, иногда устраивая пункт временного наблюдения в одном из них.
Передвигались в основном огородами, но порой приходилось совершать быстрые перебежки через улицу, а то и прямо по тротуару следовать до ближайшего двора или переулка.
Это, конечно, было крайне нежелательно, но приходилось за невозможностью иного.
Крупных сил и укреплений боевиков в этом районе, по всей видимости, не было, но и боевики могли постоянно менять свои позиции.
И вот в ночь с 3-го на 4-ое февраля по приказу верховых генералов силами нашей разведки было решено захватить подступы на другой берег Сунжи.
По радиосвязи доложили, что уже неоднократно видели в том районе передвижения чеченских боевиков.
Разведвзвод в количестве около 20 человек (механики-водители остались с машинами в прилегающих к реке кварталах) скрытно через разрушенный мост переправились за Сунжу.
Одна из групп (старшина Андрей Виноградов, Олег Смешко, Евгений Стрелец, Роман Сидоров) сразу же отошла от моста влево по берегу и, преодолевая расстояние примерно в 300—350 метров, обосновалась в частных домах.
Было у разведчиков предположение, что «духи» могут оттуда выйти к мосту.
Так и расположились, организовав круговое наблюдение.
Им повезло: боевики туда не сунулись, и разведчики оставались, так сказать, в резерве, в то время как их товарищам, отправившимся в другую сторону, правее от моста, досталось войны по полной программе.
Эта дюжина бойцов двумя группами прошла вглубь по улице Курганной.
В состав одной из групп, под командой сержанта сверхсрочной службы Сергея Горбачёва, шли: «Бандит» — Виталий Криволапов, «Кадет» — Штанько, «Четверг» — Серёга Четверик, «Щербатый» — Игорь Щербаков и «Лукич» — Лукьяненко.
Другую группу возглавлял «Широкий» — сержант Виктор Широков.
Разведчики вышли на улицы и их глазам предстало скопление небогатых одноэтажных жилых построек (этот район Войково был из частных одноэтажных домиков) без внешних признаков жизни, словно бы всё здесь замерло в ожидании чего-то.
Узенькие улочки с недостаточным сектором обстрела выглядели малопривлекательно для использования здесь боевой техники: запросто можно угодить в ловушку гранатомётчиков.
Теперь предстояло бойцам подыскать дом, подходящий для ведения долговременной обороны — с кирпичными стенами и более-менее широким обзором окрестностей.
Вскоре подобрали пару сравнительно крепких домиков.
Одна группа во главе с сержантом Сергеем Горбачёвым заняла здесь позиции, другая отошла чуть дальше в дозор.
Но боевики приготовили сюрприз: ночью со стороны стадиона вслепую стали долбить миномётом по сектору наших разведчиков: видно, так они хотели пожелать нам спокойной ночи.
К этому времени за мостом, на первом квартале улиц, был организован плацдарм, и за полночь на тот берег стали переправляться морпехи (через позицию Теплинского с Греховымв ту ночь прошли около 120 морпехов).
Впереди их ждала неизвестность: в этот район ещё не ступала нога нашего солдата.
Время медленно приближалось к утру, смыкались отяжелевшие веки дозорных, и, незаметно для себя, они погружались в дрёму.
Это были последние часы затишья перед новой серией боёв — теперь за Сунжей.
Хмурый рассвет проредил сумрак ночи, а вокруг пока ещё царило безмолвие.
Рано утром в «командном домике», что с вечера заняли Теплинский и Грехов, возникло движение, и ротный тихонько толкнул спящего Алексея Грехова.
На него, как на проверенного бойца, он больше всего имел надежды, с ним ему было легче и в бою, и в тылу. «Грех» тут же проснулся и стал привычно снаряжаться боеприпасами.
Так получалось, что свободные минуты у двух разведчиков истекали: случайно Алексей увидел в окне проходящих мимо их домика прямо по тротуару бородатых чеченцев, обвешанных оружием.
Быстро и шёпотом, какими-то жестами Лёха попытался привлечь внимание ротного, но тот, не видя и не слыша (последствия контузии, полученной в боях у железнодорожного вокзала) продолжал машинально собираться, хотя стоял в пяти метрах от «Греха».
Тем временем другая группа чеченских боевиков скрытно подходила к домику сержанта Горбачёва.
Здесь у крайнего проёма в стене сидел, ведя наблюдение Игорь Щербаков.
Направив перед собой ствол трофейного ПКМа, Игорь клевал носом, изо всех сил борясь со сном.
На какую-то минуту разведчик вдруг отключился, и тут звук кем-то передёргиваемого затвора автомата вернул его к реальности: открыв глаза, он увидел прямо перед собой в проёме чеченца, наставившего на него автомат.
Не успел даже и шевельнуться, как прогремела прямо в него автоматная очередь.
Но, казалось, сама судьба снова спасает бойца: выпущенная из автомата чеченца очередь, угодила прямо в коробку-магазин, с уложенной в ней пулемётной лентой ПКМ, застряв среди 7,62 миллиметровых патронов.
Этого мгновения хватило, чтобы Игорь успел встрепенуться и выпустить из своего, уже повреждённого пулемёта очередь в ответ.
И, в аффекте, продолжал садить пули в уже обречённого чеченца, пока не заклинило пулемётную ленту на спасших его патронах с застрявшими между ними чеченскими пулями.
Тут же рядом раздались новые очереди — подкравшиеся к дому боевики обрушились на разведчиков шквалом огня через окна и двери. Однако им не повезло: боевой опыт не подвёл бойцов.
Войнушка развернулась не на шутку и продолжалась около сорока минут. Уложили тогда восьмерых боевиков…
В то же время раздались звуки боя у дома, занятого Теплинским с Греховым.
Здесь, правда, всё произошло наоборот; дудаевцы продолжали медленно выходить на перекрёсток, прижимаясь к стенам дома, к нашему счастью, не понимая, что их уже заметили и берут на прицел.
«Тёплый» с «Грехом» тихо вышли на улицу и сзади начали всаживать им вслед точные одиночные выстрелы.
Как будто по команде, одиночными выстрелами сняли «с довольствия» почти всю их группу.
Глушители, установленные на трофейных автоматах АКМ, не позволили противнику быстро сориентироваться, откуда ведётся огонь.
Уйти не удалось никому.
Однако на шум, возникший от их беспорядочной стрельбы, подтянулись другие группы боевиков, и завязался продолжительный бой между их отрядом и десятком российских военнослужащих. Вообще, бой тот начался в 7.40 утра и продолжался до четырёх часов дня.
Чеченцы полагали, что против них действует большое подразделение российских войск и, не решаясь на массированный бросок, вели обстрел с ближайших позиций. Но Теплинский понимал, что рано или поздно им станет всё ясно, и в этом секторе долго не продержаться.
Тогда он незамедлительно отправляет «Греха» за помощью.
Тот убежал мгновенно. Пробираясь огородами и укрываясь за соседними домами, Лёха вскоре выбрался к реке Сунжа.
Теперь осталось преодолеть довольно приличное открытое пространство, и он, полагаясь на внезапность, бросился вперёд, придерживая к груди свой АКМ.
И тут увидел, что вдогонку ему выскочили двое бородатых чеченцев.
Они, конечно, могли просто застрелить его из своего оружия, но, на добрую сотню метров перед собой не видя, кроме него, по всей видимости, загорелись азартом взять его живым.
Это его и спасло: Лёха на ходу заметил приближающуюся погоню, а до своих ещё не близко — ведь догонят?!
Врёшь — не возьмёшь: выскочив на открытое пространство, «Грех» на бегу из-за пазухи достал две гранаты– «лимонки» и, срывая чеки, поочерёдно швырнул их через себя, как раз под ноги своим преследователям.
Бросил он гранаты не сразу, а после того, как услышал характерный щелчок постановки на боевой взвод — так наверняка, укрыться не успеют.
Прогремели два взрыва.
В рассеивающем тумане погони не было видно.
Вот, наконец, наш берег и позиции бойцов наших десантных рот.
Грехов тут же наткнулся на Юрченко.
Тот при виде запыхавшегося разведчика, не потрудившись его выслушать, сходу заорал: «Как вы могли оставить „духам“ кровью взятый плацдарм?!
Все под трибунал пойдёте!»
Опешивший Лёха стоял молча, не зная, что и ответить нависшему над ним Юрченко, что был выше его на голову.
«Грех» мог, конечно, сказать, что его братья-разведчики просто так свои позиции не сдают.
Но Юрченко не давал и головы поднять.
Через некоторое время подполковник, дав волю эмоциям, прислушался к отдалённым звукам развернувшегося за рекой боя, взял себя в руки, начиная соображать: сержант прибыл, рискуя собой.
За подмогой. И помощь нужна срочно.
В спешном порядке была подготовлена боевая группа, в придачу к которой Юрченко дал даже танк.
И вот, наконец, эта «армада» выдвигается к мосту. Алексей Грехов — на корпусе танка с тыльной стороны башни.
В руке у него — зажжённые «дымовухи». Следом за танком, в шлейфе дымовой завесы, словно в густом тумане, идут десантники.
Вот танк подъезжает к мосту и останавливается перед ближайшим проломом в бетонном пролёте моста.
Дымовая завеса накрывает всех.
В какую-то долю секунды Лёха замечает, как с той стороны Сунжи к мосту бежит чеченец с гранатомётом в руках.
Сердце замерло: сейчас грянет выстрел.
Но выстрела не случилось.
А всё потому, что Теплинский вовремя успел заметить того «душка» с гранатомётом.
«Воин Аллаха», укрываясь за стволом дерева, уже изготовился к стрельбе.
И Теплинский, не раздумывая, открыл огонь из своего АКМ прямо по стволу того дерева, не давая боевику высунуться.
Выпустил, наверное, весь рожок и, переместившись в сторону, увидел, что «дух» бросил от себя свой гранатомёт и пытается капитулировать
. Тут уж не до капитуляции — получай по своим заслугам.
Переправившись на другой берег Сунжи, подмога сразу вступила в бой.
Дом за домом десантники зачищали от боевиков улицу Ленинградская.
Вскоре сопротивление стихло, и впереди остался лишь один незанятый полуразрушенный барак.
Но стоило приблизиться к нему, как из окон раздавались автоматные очереди.
Это совершенно не смутило «Лукича» — Лукьяненко, который выбрав удобную позицию, всадил из «шмеля» прямо под крышу той хибары.
Та вместе с потолком обрушилась внутрь, однако туго пришлось Игорь Щербакову, которого присыпало этим хламом.
Подоспевший на выручку Серёга Горбачёв принялся откапывать собрата из завала.
А к бараку спешили наши бойцы.
Ответный огонь постепенно стих.
Первым в комнату вбежал старшина Сергей Дёшин.
Как только сделал шаг, раздались выстрелы.
Среди обломков лежал старик-чеченец, он и выпустил в Серёгу последние свои два патрона, что оставались в магазине.
Заскочивший следом Алексей Грехов прикончил его на месте и тут же склонился к раненому, чтобы оказать помощь.
Но она не понадобилась: ранение в голову было смертельным.
Бой закончился. 18 убитых боевиков остались лежать на тех улицах.
Со своей стороны мы потеряли убитым одного бойца — старшего сержанта Сергея Дёшина.
Трое наших бойцов получили ранения, в их числе и «Лукич», которому осколок гранаты угодил в руку.
Вскоре собрали оставленное боевиками оружие и боеприпасы — непременные трофеи для «особистов».
На следующий день в наше расположение прибыла спецгруппа «Красного креста» с жёнами и родственниками тех чеченцев, что погибли в этом бою.
Они получили тела своих мужей, братьев, сыновей, отправленных на бессмысленную кровавую бойню своими преступными главарями.
6 февраля 1995 года Грозный был полностью взят в руки федеральных войск. Организованное сопротивление дудаевцев было сломлено.
…За период «первой чеченской кампании» (с декабря 1994 по август 1996 года) погибло по разным оценкам от 7 до 35 тысяч мирных людей.
Командование тоже подсчитывало потери. Штурм Грозного в январе 95-го прошёл совсем не так, как планировалось в Москве.
Потери были очень большими.
Операция далась федеральным войскам немалой кровью, только по самым скромным данным (по данным Генштаба ВС) армия в одночасье (за первые недели января 1995 года) потеряла 1426 человек, было ранено 4630 военнослужащих, % солдат и офицеров числилось в заложниках у дудаевцев.
Сгорело около 300 БМП и БТРов и почти 60 танков.
Именно в ходе того новогоднего штурма Грозного впервые было произнесено слово «предательство», адресованное высшему военному командованию…
По данным федеральной стороны, в ходе этой компании погибло более 7000 боевиков, более 600 было взято в плен.
А по оценке независимых исследований на начало февраля 1995 года потери боевиков (в том числе и за пределами Грозного) почему-то насчитывали около 800 (?) человек погибшими. В то время не знали кому верить…
Россия
Россия! Кто тебя поставил на колени?
Великая и славная моя!
И почему твоё могущество в забвенье?
Чего все ждут, на сердце злобу затая?
Россия! Вечная и сильная держава!
Вовек не преклоняла ты главы —
Ты гордо поднятой её всегда держала
И не боялась чёрной злой молвы. Россия!
Ты всегда слыла могучей,
Огромной и не ведавшей преград,
Так отчего беда тяжёлой тучей
Тебя тиранит столько лет подряд? Россия!
Знать дано лишь только Богу —
Что вынесла ты на своих плечах,
Какую трудную, тернистую дорогу
Прошла ты, нищее убожество влача.
Россия! Кто тебя поставил на колени?
Кто смел сказать: «России больше нет!»
Сказать, что, мол, молитесь за спасенье
Своей страны. Но, Боже, что за бред?
Россия! Родина! Страдалица святая,
Ты не умрёшь! И через сто веков
Я верю, запоёт, Россию прославляя,
Как в старь бывало, звон колоколов…
Марина Тощева,
село Романовка, Александровский р-н,
Оренбургская область
Совсем скоро, к концу февраля, многие войсковые и армейские подразделения российский армии начали покидать Грозный.
На пустырях и в проулках, в карьерах и оврагах навечно оставалась вышедшая из строя боевая техника.
Тысячи тонн цветного и чёрного металла остались гнить в чеченской земле.
Со снятым вооружением и пригодными для эксплуатации узлами и механизмами, продырявленные осколками и снарядами, чёрные от копоти обгоревшие остовы-скелеты бронемашин свозились за черту города.
Ложбины и овраги превращались в памятники недавней войны — «технические кладбища».
7 февраля начались бомбардировки с воздуха населённых пунктов Самашки, Аргун, Бамут, Чечен-Аул, Шали.
В течение 9—12 февраля группировка «Юго-восток» была усилена 166 мотострелковой бригадой, переданной из группировки генерал-лейтенанта Рохлина.
Она без потерь осуществила маневр, оседлала дорогу Алхан-Юрт — Чечен-Аул и тем самым воспрепятствовала отходу боевиков из районов Алды и Новые Промыслы.
В ночь с 20 на 21 февраля 166 бригада и 505 мотострелковый полк захватили господствующие высоты в районе Новых Промыслов.
В результате этих действий Грозный был окончательно блокирован со всех направлений, а остатки отрядов Дудаева были полностью окружены.
Эта операция была проведена в самые короткие сроки.
Не знали, мы, бойцы, тогда, что 13, 15 и 17 февраля в Чечне прошли переговоры командования федеральных сил с лидерами боевиков.
Российскую сторону представляли: А. Куликов, А. Квашнин и В. Корабельников.
Руководителями чеченской делегации были: Аслан Масхадов, Шамиль Басаев и Руслан Гелаев.
Федеральным командованием предлагалось остановить боевые действия, разоружить незаконные вооружённые формирования, кроме отрядов самообороны населённых пунктов, и приступить к подготовке выборов новых органов власти с учётом мнения населения оппозиционных районов.
Все три дня сепаратистские лидеры отказывались принять наши условия и требовали немедленного вывода российских войск, выплаты контрибуции за причинённый разрушениями ущерб и выдачи лидеров оппозиции.
Таким образом, эти переговоры изначально были тупиковыми и в итоге успеха не имели.
Командованию Объединённой группировки федеральных войск удалось добиться договорённости о прекращении огня с 16 по 19 февраля для обмена ранеными и военнопленными.
К концу февраля боевые действия в Грозном были завершены.
Многие части Минобороны убыли к местам постоянной дислокации.
В город были введены силы МВД (подразделения ОМОН, СОБР и спецназ ГУИН), которые совместно с подразделениями Министерства обороны приступили к разминированию города и уничтожению мелких групп боевиков, остававшихся в городе.
Предполагалось, что на этом ведение активных боевых действий закончится, и Внутренние войска займутся разоружением боевиков…
Наш батальон уже полностью перебазировался к реке Сунжа в частный сектор, заняв квартал улицы Коммуны.
В том секторе имелись: одна трёхэтажная школа, разрушенное двухэтажное училище и сгоревший магазин.
Когда-то в прошлом продуктовый магазин на углу был давно разграблен и выгорел дотла.
От двухэтажного здания школы остались кирпичные стены — результат прямого попадания авиабомбы.
А училище (когда-то в советские времена в том здании базировалась школа борьбы — «школа Феликса») на противоположной стороне чудом осталось целым и невредимым.
У парадного входа здания, на асфальте, перепаханном гусеницами бронетехники, валялись разбитые куски радиотехнической аппаратуры.
Стены небольшого частного домика приняли штаб нашего батальона.
Одну из комнат отдали нам, солдатам, другую — офицерам штаба батальона.
В каждой комнате установили печки– «буржуйки», выведя дымоходные трубы в проёмы окон.
Вырабатываемого армейским бензиновым генератором электричества хватало на шесть лампочек или один телевизор вместе с видео.
Теперь для солдата выпадало больше свободного времени.
И когда надоедал просмотр фильмов, мы убегали в частный сектор неизвестного нам пока района Грозного.
Приходилось ездить и в центр Грозного, где мы перед объективом фотоаппарата с улыбкой на лице кривлялись, другие уныло глазели на развалины многоэтажек, искорёженную бронетехнику, обгоревшие скелеты «ЗИЛов», «Уралов», «КАМаЗов» и перемешанные с землёй трупы гражданских, боевиков и наших солдат, которых смерть, наверное, примирила.
Большинство погибших было уже убрано с земли.
Но эта бедная, уставшая от войн земля, наверное, не в силах была принять убиенных граждан.
Сколько тел с обеих сторон было перемешано с землёй под гусеницами танков и колёсами бронемашин, сколько оставалось под разрушенными стенами зданий — никто не считал.
Мы каждый раз снимали шапки, поминая погибших.
И, наверное, земля города Грозного, досыта пропитанная солдатской кровью, соляркой горящих бронемашин и автоматным свинцом, будет вечно хранить «живые души» погибших людей, как российских солдат, так и гражданских жителей…
На улицах города всё также можно было видеть гражданские автомобили похоронной команды с приметным знаком — красным крестом в белом круге.
Переполненный трупами автомобиль колесил по мёртвому городу.
Из разрушенных зданий, бывало, ещё постреливали, но эту машину, кажется, никто не трогал.
Мирные люди с санитарными носилками в руках продолжали собирать тела, и свозили в безымянные могилы за городом.
Отсюда и расплывались по всей России списки без вести пропавших солдат.
Кто-то из депутатов и правозащитников говорил, что в Чечне получился, по существу, самый настоящий геноцид — физическое уничтожение населения.
Но по каким причинам погибали десятки тысяч мирных граждан нашей российской республики на Северном Кавказе — для многих из нас в то время было совсем непонятно.
Что такое «геноцид»?
Это физическое уничтожение отдельных групп населения по расовым, национальным, религиозным или другим мотивам.
А ведь геноцид является одним из тягчайших преступлений против человечества.
Лица, виновные в совершении преступления геноцида, подлежат наказанию независимо от того, являются ли они государственными деятелями или другими чиновниками, они должны быть судимы судом того государства, на территории которого совершён геноцид, или таким международным судом, который будет создан участниками Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него…
И обидно было, и горько становилось на душе за них, остающихся на века в этой грешной земле.
За нашу Державу было обидно, за могучую и необъятную Россию, которая очень жестоко повела себя по отношению к защитнику-воину русской земли.
И как-то старались успокоить себя тем, что это были, может, последние жертвы этой бессмысленной войны.
И мы снова тогда ошибались: колесо войны только-только начинало бег по колее кавказских дорог, и много ещё судеб попадёт под её безудержное вращение.
Прошли с тех пор года…
Где ты, парень милый?
Не осталось и следа
От твоей могилы.
Говорят, что над тобой
Камень положили,
Он давно зарос травой
И о нём забыли.
Здесь твой юный прах лежит
На земле кровавой,
Здесь врагами ты убит,
Пал, как честный парень.
Не печалься! О тебе
Не исчезнет память.
Вас, оставшихся в Чечне,
Родина помянет…
Мария Рязанова, город Сорочинск
23 февраля. Вроде бы праздник.
Но нам он, как для лошади свадьба, — голова в цветах, а задница в мыле.
Офицеры не раз предупреждали о возможных ночных нападениях боевиков.
21 февраля чеченцы праздновали первый день священного для всех мусульман праздника Рамадан, а 23 февраля для жителей Чечни — «чёрный день», когда в 1943-м году товарищ Сталин вывез полмиллиона чеченцев и ингушей в Сибирь и Казахстан.
Ночью того дня мы были наготове ожидать «подарков» со стороны ещё не успокоившихся дудаевцев.
Проверяя караульные посты, офицеры Судьбин и Гурьянов оповещали постовых:
— Мужики, только не спать!
Не расслабляться.
Прикуренную сигарету всегда прячьте в ладони, чтобы огонёк не засекли.
Будьте внимательны, чтобы ночь прошла без происшествий и спокойно.
И этой ночью Бог нас услышал: лишь однажды к утру чья-то автоматная очередь со стороны «зелёнки» прошлась по черепице нашего домика, осыпав осколки кровли к моим сапогам.
Сердце ёкнуло, душа сжалась, и через минуту послышались шаги по битому кирпичу.
Смена караула…
В один из тёплых февральских деньков в расположении «семёрки» пришёл простой житель города Грозного — как он нам и представился.
На вид ему было за сорок.
Он легко и быстро за очень короткое время вошёл в доверие ко многим нашим солдатам, которые нашли о чём с ним поговорить.
Доверие — доверием, но этот «мирный чеченец» часто заводил речь о том, что может купить у нас автомат Калашникова.
Мы даже посмеялись на его вопрос, не обращая внимания на предложение, и всё как-то быстро забылось.
Прошёл ещё день-два и вот случайно прапорщик Олег Коваль увидел в своем обозрении того «мирного чеченца», уже уходящего от наших домиков с перевешенным через плечо автоматом.
Чеченец спокойно шёл по тротуару улицы, прижимая к бедру и прикрывая рукой украденный у нас автомат.
— Не понял, в чём дело?
Это же тот мирный чеченец!
Так вот он какой, мирный житель?
Заметили беглеца-воришку и бойцы, стоявшие в карауле.
Вот так получилось, что этот «мирный» чеченец, воспользовавшись тем, что один из наших военнослужащих оставил на минуту без присмотра свой автомат, и чуть было не поплатился жизнью, принёс нам большой «залёт».
Боец, прохлопавший своё оружие, был строго наказан, а чеченец поплатился своей жизнью…
Вскоре подошли к нам дивизионные «особисты», разбираясь об этом инциденте. Увидев нашего старшину «семерки» один из особистов вдруг вспомнил:
— Товарищ старший прапорщик!
— обращаясь с вежливым вопросом к Ковалю, один из «особистов» спрашивает: «А где у вас находится трофейный АГС?»
— Как где! Мы его уже сдали, — отбрёхиваясь, отрезал прапорщик.
— Уклоняетесь от приказа сдавать трофейное оружие?
Или просто не хотите?…
Ранее
- В застенках диагностического центра
- Штурм волчьего логова
- В зелёной зоне. Зачистка
- Штурм президентского дворца
