Их не согнули никакие беды.
Их славить вечно вся земля должна.
Таких людей, которым за победы
Я бы звезды перешил на ордена.
Генералы уже считали последние часы до момента штурма «дворца Дудаева», а у солдат заботы были куда обыденнее — где бы что перекусить, да как бы портянки по-быстрому просушить.
Днём — густой едкий дым и гарь, цементная пыль, вздымавшаяся над коптящими руинами, а ночью — промозглый сквозняк вперемешку с седым туманом.
Под этим нависшим над Грозным «колпаком», к центру города постепенно шаг за шагом подтягивались сводные группы спецназа, десантников и морских пехотинцев.
Полного окружения ещё не было, однако сопротивление дудаевцев начало ослабевать и это было уже видно.
Хотя и не прекращалась стрельба ни на минуту: перекрёстный автоматно-пулемётный огонь вёлся отовсюду, и казалось, что пулям тесно в воздухе, и они даже сталкиваются между собой.
Наши солдаты не жалели патронов в надежде скорее закончить эту бойню, а «воинам Аллаха» ничего не оставалось, как отстреливаться всё больше для поднятия собственного боевого духа.
Им самим уже было ясно, что недолго осталось их задницам поджариваться на этой накаляющейся огнём «сковородке» обороны, где в их руках оставались «дворец Дудаева» и парочка зданий вокруг него, тоже изрядно разрушенных бомбами и снарядами.
Тем временем с подходом свежих сил федеральных подразделений к центру города, позиции нашего батальона вместе с псковичами и «Нарой» были, наконец, разблокированы и некоторые даже отведены в тыл для короткого отдыха и восстановления сил.
Происходила передислокация сил и войск, все задачи по планам генералов.
Во второй декаде января наш батальон удостоили ещё одной чести — взять штурмом здание, так называемого департамента государственной безопасности (ДГБ) республики Ичкерия.
По всей видимости, после многодневных боёв с превосходящими силами противника у железнодорожного вокзала высшее командование оценило действия и подвиги нашего батальона, уже как опытного подразделениях.
Нужен был толчок наступления войск и нанесение решающего удара всей Грозненской операции, поэтому нашему батальону и была поставлена задача — захватить пока ещё неприступное «волчье логово» приспешников Дудаева.
Между тем Голубятникову и Юрченко здесь было, над чем подумать.
С нашей стороны вид здания ДГБ представляло собой 6-этажную П-образную бетонную коробку, расположенную по проспекту Орджоникидзе.
Через дорогу проспекта на неё глядел торец гостиницы «Россия» и здание МВД — «Министерство внутренних дел республики Ичкерия».
Здание ДГБ порядком выгорело изнутри, однако в его основании противник устроил укреплённые огневые точки, прикрывающие все подходы к нему.
Расстояние до наших позиций в пятиэтажных домах по улице Рабочая, оставалась какая-то пара сотен метров.
Но чтобы воплотить их в победные, это могло бы стоить жизней немалому числу российских солдат.
А здание поликлиники ДГБ вообще стояло недалеко от корпуса департамента.
Наше командование хорошо понимали, насколько крепкий орешек предстоит раскусить десантникам, и сколько это может стоить жертв с нашей стороны.
Нужна основательная, хорошо продуманная подготовка.
Однако в вышестоящем штабе федеральной группировки, похоже, начальники не считались с неизбежными, в случае спешного штурма, потерями десятков солдатских жизней, и буквально в ультимативной форме требовали немедленного захвата «волчьего логова».
Однако как это сделать грамотно и без потерь, — это уже не их интересовало?
Вскоре наши командиры в сжатые сроки разработали план штурма ДГБ с его предварительным блокированием по всему периметру.
Для этого было решено, во-первых, тщательно сформировать состав штурмующих групп, включив в них бойцов из подразделений, уже наработавших достаточный опыт в подобных боевых операциях.
Эту роль на себя взял начальник штаба батальона — майор Кувшинов.
Каждый из бойцов этих групп должен был четко знать, где, как и во взаимосвязи с кем действовать по ходу отведённого на операцию времени.
А перед самым штурмом в первую очередь нужно было обработать ДГБ и прилегающую к нему территорию танками.
И это, конечно, далеко не всё.
Участок, прилегающий к зданию ДГБ со стороны улицы Рабочей, был ранее боевиками заминирован.
И как его преодолеть, решили в принципе быстро.
Здесь очень пригодилось такое изобретение последних лет, как установка разминирования (УР-77), которая заслужила остроумно уважительное прозвище «Змей Горыныч».
Принцип действия установки был достаточно простым.
Пуск заряда разминирования производится танком Т-42, где вместо башни устанавливается специальное пусковое устройство — труба, называемая «пушкой».
Из этой трубы и вылетает много килограммовый заряд разминирования, представляющий собой цепь элементов взрывчатки, последовательно уложенных по специальной технологии (в виде змейки) и весом до 1200 килограммов: при соприкосновении с грунтом заряд извергает направленный взрыв, что со стороны действительно напоминает огненное дыхание из пасти дракона.
Ещё в воздухе вся эта взрывная связка — «колбаса» раскидывается, словно рыболовная сеть-накидка, чтобы при падении на землю поразить большую часть заминированной поверхности.
А выставленные в грунте вражеские мины детонируют, создавая страшной силы взрывы.
Так и образуется проход в перепаханных руинах для наступающих войск.
Таким образом, после «Змея Горыныча» и артподготовки по общему сигналу в едином броске на штурм ДГБ поднимаются шесть групп десантников при поддержке следующего за ними боевого прикрытия.
Этот грамотно продуманный план наших офицеров и сыграл определяющую роль в успешном развитии всей операции.
Главной же задачей в ней Голубятников определил максимально возможное сбережение солдатских жизней.
Для этого надлежало действовать быстро, не давая врагу опомниться, с эффективным применением всех имеющихся под рукой боевых средств.
Поэтому предварительно тщательно разбиралось каждое пошаговое действие штурмовых групп.
Первые шаги в наступлении было предоставлено нашим сапёрам, и они это сделали: начальник инженерно-сапёрной службы 106-й Тульской воздушно-десантной дивизии подполковник Виктор Киселёв вместе с командиром сапёрной роты нашего батальона капитаном Тупотиным доложили о своей готовности к началу операции.
«Змей Горыныч» тихо выдвинулся на боевой рубеж. Однако реальные события всегда по-своему корректируют даже самый тщательно продуманный план.
Так случилось и на этот раз.
Механик-водитель установки разминирования, еще молодой и необстрелянный солдат, попросту отказался выехать на исходную позицию.
Он был готов отдать управление своей техникой кому угодно, лишь бы не оказаться, как ему в страхе представлялось, живой мишенью для дудаевских гранатомётчиков.
«Не хочу быть смертником!» — в панике восклицал он.
Всё это происходило у нас на глазах, и мы в душе сочувствовали тому бойцу: соваться с таким грузом «мгновенной смерти» прямо на убойную дистанцию перед огневыми точками противника — это для жизни может один шанс из сотни.
А может и сотая доля для шанса.
В общем, здесь впору надеяться разве что на чудо и покровительство судьбы.
А с другой стороны, куда деваться: жизнь солдата на войне зачастую ему не принадлежит.
Через некоторое время проблема была улажена: «Змей Горыныч» выехал на указанный рубеж, и десантники-сапёры быстренько приступили к развертыванию оборудования.
Наконец, прозвучал выстрел-хлопок, и тяжелая масса тротилового заряда в виде длиннющей змеи, взмыла высоко вверх и начала тихо ложиться на землю.
Через мгновение уже на земле полыхнул огненный смерч, разметая, словно карточный домик, руины частных построек, преграждавших путь к ДГБ.
Взрывом и силой звука снесло кирпичный оборонительный вал– забор, прикрывающий ближайшие подходы к объекту нашего штурма.
Даже со стен медицинского центра поликлиники повалилась штукатурка и бетонная крошка.
Но так получилось, что этот выстрел был произведён не совсем точно, и основной удар пришёлся на 25 градусов в сторону от нужного нам квадрата.
Хотя, конечно, эффект был впечатляющим, особенно для боевиков, не ожидавших ничего подобного.
Уже потом, после штурма, наши офицеры говорили: «Ну и хлопот доставил нам этот „Змей-Горыныч“: дудаевцам досталось на орехи».
Тем временем Юрченко, Голубятников и Кувшинов, выигрывая время для лучшей подготовки личного состава, всё убеждали вышестоящее командование не слишком торопиться с захватом ДГБ.
— Пока основательно не обработают танки по департаменту госбезопасности, о штурме говорить рано!
Мы не можем вести своих бойцов на верную погибель.
В этом случае всех можем там положить.
— Мало у нас «двухсотых»?! — решительно заявил Голубятников заместителю командира дивизии полковнику Дегтёву.
— И ещё нужен нам подробный план этого здания.
Но с каждым часом давление «сверху» усиливалось.
Потом довелось услышать, что, мол, командование всё же сделало запрос в ФСБ насчёт плана здания Грозненского ДГБ.
И ответ их был таков, что такого плана у них нету.
Странно было это слышать, ведь здания для республиканских силовых структур строились по типовым проектам.
Или эту злополучную цитадель ДГБ изначально строили по какому-то единичному «чеченскому варианту»?
Как бы там ни было, но большезвёздных командиров это обстоятельство никак не заботило: куда важнее им было поскорее отрапортовать в Москву о новых боевых успехах.
Пусть и за счёт «дополнительных потерь» личного состава.
Жизнь солдата в таком раскладе — дело второстепенное, главное — штурм, захват, победные реляции в столицу и, конечно, ответный дождик орденов и дополнительных звёздочек.
Голубятников продолжал требовать необходимое время на подготовку к штурму, и в конце концов полковник Дегтёв постепенно сдался:
— Чёрт с тобой! Делай, как знаешь…
Он хорошо понимал положение Голубятникова, как и то, что в конечном итоге победа зависит не от штабных формуляров, а от солдатского штыка.
Должная подготовка к столь трудной и рискованной операции означала минимум потерь в личном составе, а в конечном итоге победу.
И в эти короткие, но очень насыщенные дни нагрузка в равной степени ложилась на плечи, как солдат, так и офицеров.
И все это хорошо видели.
Комбат умело контролировал все подходы и скоординированные действия своих подчиненных.
Он, воевавший в Афганистане и имевший два ордена Красной Звезды, обладал большим умением и выполнением без потерь боевых задач.
Отсюда и по праву большой авторитет в нашем полку.
Сам он частенько раскидывался словами благодарности и похвалы в сторону рядовых десантников, и особенно тех, кто уже выстояли в боях у железнодорожного вокзала.
Он знал и видел, что вынесли на своих плечах эти гвардейцы. Ужасающие испытания отпечатались в их глазах.
Знали и видели это наши офицеры — Кувшинов и Борисевич, Теплинский и Кошелев, Силин и Тупотин, Холод и Ильин, Литовко и Косарев, Куликов и Гурьянов и многие другие.
Именно ими была выиграна эта война, именно они выстояли и не сломились, именно они вместе со своими солдатами после штурма ДГБ победили.
Именно они — герои нашего батальона.
По праву так увидели генералы и наградили практически весь наш сводный батальон орденами и медалями.
Личный состав батальона посписочно был представлен к орденам Мужества.
По заслугам и за отвагу в боях за город Грозный весь батальон героя России подполковника Святослава Голубятникова стали все называть батальоном мужества.
— Батальоном Славы…
Командиры рот и взводов часами отрабатывали с бойцами условия и способы штурма укреплённого здания с учётом уже накопленного опыта.
Конечно, ещё начиная с «учебки», для нас проводили занятия по боевой подготовке, были и теория, и практика, без скидок на плохие погодные условия или какую-то особую тяжесть поставленных боевых задач.
На командно-штабных учениях и полевых выходах офицеры старались привлечь к тактическим занятиям всех, вплоть до поваров с писарями, механиков-водителей и даже дембелей.
Там мы не только приобретали необходимые воинские знания, но и лучше узнавали друг друга, самих себя, в итоге сплотившись в одну большую семью.
Здесь, на войне, это нам послужило важнейшим фактором преодоления самых тяжёлых задач.
А в здании ДГБ нам противостояли матёрые боевики, поднаторевшие в уличных боях.
Многие из них, как оказалось, ранее служили в силовых структурах Чечни.
Сам Дудаев, перебравшись за границу, оставил их здесь защищаться до конца, и они понимали, что корпус ДГБ последний оборонительный узел на пути к «дворцу рескома».
Итак, плана здания ДГБ у нас по– прежнему нету.
Но наш час всетаки настал.
Первая команда поступила танкистам, прикомандированным к нашему батальону от майкопской мотострелковой бригады.
Два их танка с экипажами стали нам побратимами.
Офицеры — майор Руслан Цымбалюк и капитан Суфралидзе — командиры боевых машин.
Руслана частенько можно было заметить с трофейным карабином — раритетом в руках, наверное, со времён ещё первой мировой войны.
В общем, танкистам поставлена задача: после сообщения разведки о зачистке прилегающей территории нанести удар по зданию ДГБ.
— Если нам так и не дали план этого здания, то «нарисуем» его сами, — сказал Юрченко.
— Ребятки, танкисты!
Вам нужно полностью снести всю торцевую стену ДГБ со стороны улицы Рабочей, чтобы всю их бандитскую начинку можно было видеть.
Затем отработаем по верхним этажам расположенного рядом корпуса гостиницы «Россия».
Без вашего орудийного прикрытия нам будет туго. Начало операции — в полночь.
И вот около полуночи на передний край наших позиций, деловито лязгая гусеницами, по очереди подползли два танка.
Их башни покрыты кумулятивными кубиками с прессованным пластидом — защита от гранатомётов. Задача поставлена: убрать торец здания ДГБ.
По рации прозвучала команда к началу операции, и сперва одна «коробочка» неторопливо двинулась мимо наших пятиэтажек.
Танк, прижимаясь к «дому Теплинского», ехал прямо по телам тех боевиков, убитых ещё в ночь на 2-е января на дворовой детской площадке.
Теперь оператору-наводчику танка Евгению Пузикову открывается ограниченный обзор в сторону ДГБ.
Но так даже лучше — для поворота орудия места достаточно, а сам танк противнику особо не виден и, следовательно, почти неуязвим.
И началось — огонь, огонь, огонь…
Что-что, а с боеприпасами у танкистов был полный порядок: ещё пару дней назад на железнодорожных путях мы нашли целый склад снарядов.
Снаряды еще советского производства, доставшиеся чеченцам от расформированных воинских частей, наполняли доверху забитый товарный вагон с облезлой надписью «Аммиак».
Благо, что это «добро» не успели ранее оприходовать дудаевцы.
Вот и оказался этот «трофейный» вагон нам как нельзя кстати.
Пока падает осветительная мина, выпущенная из нашей «НОНЫ» с территории парка культуру, Пузиков успевает осмотреться и сделать наводку орудия, используя только азимутальные указатели.
Но это практически вслепую, в ночи разглядеть что-то по приборам очень тяжело.
Но всё же Женя даёт прицел.
Снаряд, выстрел, огонь и следом другой уже в стволе.
И пока весь БК (боекомплект) отстрелять придётся, тут же на подходе второй танк. Женя с экипажем уходит за новым БК.
Получается так называемая «карусель» — один танк работает, второй идёт за БК.
Действуя с этой полускрытой от противника позиции, экипажи поочерёдно до полуночи опустошали свои боекомплекты из 125 миллиметровых танковых орудий.
Оглушительно гремели выстрелы, и, словно в испуге, земля дрожала под бронированными махинами.
Облако дыма с бетонной крошкой поднялось над зданием ДГБ.
Потом на подмогу подойдут ещё два танка.
А утром, едва рассвело, мы увидели здание департамента в «разрезе»: вся торцевая сторона была снесена начисто.
Насквозь проглядывались длинные пустые коридоры с боковыми перегородками, продырявленные нашими снарядами, словно гигантской иглой.
Танкисты нарисовали план на «отлично».
Эту картину наблюдали с нами и разведчики-псковичи и нарофоминские гвардейцы, тем более от их пятиэтажки до этого здания всего нескольких сотен метров.
Наши снайперы и автоматчики уже высматривали в оптику, кто и что попадётся им на глаза в этом «открытом кошельке».
Огонь, распространившийся от третьего до шестого этажей здания ДГБ, пока что скрывал глубину открывавшегося нам нового плана.
Причём пожар по всему зданию начался сильный — стали взрываться боеприпасы и взрывчатка, в изобилии заготовленные боевиками для долгой осады.
Более суток бушевало пламя, сопровождаемое каскадами оглушительных взрывов «в тротиловом эквиваленте».
Фейерверки рассыпающихся искр, будто новогодние петарды, разлетались далеко вокруг, языки огня вырывались из оконных проёмов, выпуская над собой клубы густого тёмно-фиолетового дыма.
Вся эта гарь огромным облаком нависла над крышей здания бывшего чеченского департамента госбезопасности.
Наглядное доказательство того, насколько были правы наши офицеры, требовавшие время на подготовку решающего штурма. Без лишних слов это поняли и полковник Дегтёв, и столь нетерпеливые прежде вышестоящие штабисты.
В последующие часы в подразделениях десантников полным ходом шла подготовка к штурму: в специально защищённой от обстрелов противника зоне группы захвата отрабатывали свои действия.
К этому времени уже были собраны вручную переносные лестницы, подготовлены необходимые штурмовые спецсредства.
А в одном из гаражей при здании товарной конторы на остове сгоревшей пожарной машины нашли металлическую пожарную лестницу — ещё один «дар бога войны».
Огромную роль на начальном этапе операции сыграло то тесное взаимодействие штурмовых групп.
Общее руководство штурмом было возложено на Голубятникова.
На него же была возложена и вся ответственность в случае неудачи.
В штурме были задействованы: наши разведчики (около 20 человек) и сводные группы по 10 бойцов в каждой из состава 7-й, 8-й и 9-й рот.
К примеру, от 9-й роты были собраны две штурмующие группы.
Вся эта «абордажная бригада» была разделена на шесть равных групп, каждая под командованием назначенного комбатом офицера, и в каждую из них также были приданы радист с радиостанцией и сапёр, по полной программе снабжённый минно-взрывными средствами и нужным оборудованием.
Группами командовали: Теплинский с Кошелевым, Борисевич с Гачковым, Паненский с Абдрахимовым и майор Кувшинов.
В авангарде штурмующих выдвигались стрелки-автоматчики: каждый из этих бойцов был уже проверен в уличных боях, причём умели действовать в любой «квартирной обстановке».
Всех их со стороны прикрывали автоматчики примерно такого же количества как в группах.
Всего же в операции участвовало 96 десантников.
Каждой группе также была поставлена конкретная задача: осуществить захват такого-то этажа, лестничного пролёта и т. д. 7-й и 8-й ротам достались первый и второй этажи, 9-й роте — третий и четвёртый, а разведчикам — самая верхушка: пятый и шестой этажи.
18 января в 14.00 часть штурмовых групп сосредоточились в подвале корпуса здания поликлиники ДГБ, другие — были в домиках на улице Идрисова.
Наши сапёры готовили проходы.
Бойцы отряда прикрытия заняли свои позиции. В 15.00 наконец, прозвучал сигнал — ВПЕРЁД!
Начался штурм ДГБ.
На острие атаки выдвинулись десантники-рязанцы, которым удалось молниеносно ворваться в здание сразу с уровня 2-го этажа по куче бетонных обломков, наваленных с торца корпуса и верхних этажей.
Разведчики же с фланга быстро наставили лестницы к оконным проёмам 2-го этажа, и стремительно, словно пираты на судно, полезли по перекладинам вверх.
Тут случилась небольшая авария: под весом одного из «абордажников» — Игоря Щербакова, здоровенного парня, сломалась тонкая перекладина, и тот обрушился на следующего за ним Романа Сидорова.
Тот, однако, удержался на лестнице, и даже от того, чтобы соответственно крепко выразиться матом по такому поводу, и движение вверх продолжилось.
С тыла, со стороны частного сектора улицы Идрисова группа прикрытия пока глазами «прочёсывала» все этажи ДГБ.
Снайперы, засевшие на чердаках домов, ловили малейшие передвижения во всех проемах окон.
И вот группы пошли по этажам.
Синхронно-поочерёдные действия всех бойцов позволяли стрелкам переносить огонь с одного фланга на другой на всех этажах здания департамента.
Активного внешнего сопротивления практически не возникло, но, как и полагал Голубятников, сюрпризы ожидали атакующих внутри здания, на лестничных пролётах и этажах.
Выкуривать «духов» приходилось методично, этаж за этажом, по мере их отступления наверх, вплоть до самой крыши.
Разведчики Теплинского ворвались на «свой» 6-й этаж, где всё было охвачено дымом, из которого пробивались небольшие языки пламени.
И вот из этого кромешного ада заработали чеченские автоматчик и снайпер, обрушив на головы солдат шквал пуль, отлетавших рикошетом от закопченных железобетонных стен.
Пригибаясь, разведчики бросились по коридору в самую гущу дыма и вскоре оказались в просторном конференц-зале.
Отсюда они проникли в большую комнату, напоминавшую гостиную, посреди которой прежде действовал фонтан, но теперь это была лишь сухая кирпичная коробка из разноцветного кафеля, на дне которой дымился небольшой очаг.
По дотлевавшим уголькам было видно, что ещё каких-то полчаса назад боевики здесь грелись.
Из-за дымовой завесы раздались невидимые выстрелы, и шальная пуля обожгла щёку Андрею Виноградову.
Схватившись за неё рукой, он присел на бетонный пол, а находившийся рядом Игорь Щербаков быстро предупредил об опасности появившихся из коридора Теплинского и Кувшинова: откуда-то сверху работает снайпер, ища цели через проломы в стенах помещения.
Те, не раздумывая, из своих «подствольников» по очерёдности начали долбить верхний сектор, где, по всей видимости, находился балкон (как в театре).
Выстрел Теплинского — в ответ тишина, никакого звука разрыва.
Второй выстрел дал Кувшинов — снова тишина.
И вновь пустил гранату Теплинский — то же самое!
В чём дело?
Но вскоре разобрались: над тем балконом не оказалось потолка.
Видимо, хорошо поработала ранее авиация с артиллерией, а может и наши танки.
Поэтому гранаты «подствольника» попросту улетали сквозь дымовую завесу в никуда — наружу из здания.
Именно здесь, в застенках этого здания когда-то еще с советских времен находилась специальная комната-бункер, где хранился неприкосновенный запас вооружения на случай непредвиденных военных действий.
Вся информация о той комнате была засекречена.
В замурованном бункере без окон и дверей хранилось 500 штук автоматов Калашникова с приличным комплектом боеприпасов.
С наступлением внутриклановых волнений и оппозиционной борьбы приспешников Дудаева в 1993 году сотрудники отряда Беслана Гантимирова вскрыли эту арсенальную комнату.
Один из его бойцов через вентиляционную трубу сумел тогда проникнуть в запасник и то оружие увидело свет.
Примерно к 17 часам дня здание ДГБ уже находилось в наших руках, на что ушло неполных три часа.
Об успешности этой операции говорит то, что прошла она почти без потерь, не считая того, что при её подготовке два дня назад, 16 января, в здании диагностического центра был тяжело ранен Соколенко (в те часы мы не знали, что ранение для нашего офицера окажется смертельным).
Вечер 18 января, ДГБ — ключ к «президентскому дворцу» теперь в наших руках.
Часть боевиков, спасаясь, через подвал здания ушли бегством, другие, отрезанные снизу, отстреливаясь, отступали на верхние этажи, окончательно загоняя себя в ловушку.
В общем, разведчики Теплинского поднялись на крышу, и тут в какой-то момент раздалась очередь из крупнокалиберного пулемёта.
К счастью, никого не зацепило, все быстро залегли, осматриваясь.
Скорее всего, огонь вели из окон возвышающегося напротив здания МВД: боевики расползались по окрестным руинам, как тараканы по щелям.
А здание МВД должны были брать десантники Наро-Фоминского полка.
Что они и сделали, ночью скрытно подобравшись к парадному входу, сняли двух караульных и так же тихо вошли в здание.
В подвале здания ДГБ мы обнаружили большой склад боеприпасов к стрелковому оружию и миномётам.
Он был подготовлен к взрыву, по всей видимости, когда наши бойцы должны были подойти к нему, но стремительность действий наших штурмовых групп сорвала этот план, и дудаевцы в спешке бросили это гиблое дело, спасая собственные шкуры.
За них сработали наши сапёры: только к ночи они смогли разминировать проходы к складу, а затем, после выхода всех бойцов из здания, прогремели один за другим два мощных взрыва.
Полыхнула яркая вспышка, казалось, на весь Грозный.
Земля дрогнула под нашими ногами — внушительная «точка» в завершении данной операции.
Но последнюю точку в освобождении Грозного от дудаевских банд нам ещё предстояло поставить немного позже.
Ранее
Далее
