Артиллеристам-десантникам 106-й
Тульской воздушно-десантной дивизии
посвящается…
Поминай постоянно, Россия,
Всех погибших в проклятой войне,
Кого смерть молодыми косила
На родной и чужой стороне.
Е. Галанин
Покуда командиры обговаривали напоследок оптимальное направление движения и способы взаимодействия подразделений, бойцы пребывали в напряжённом ожидании.
В вечернюю какофонию артиллерийской канонады и автоматных очередей, доносящихся со стороны центра Грозного,
вплеталось недовольное урчание работавших на холостом ходу двигателей бронемашин.
Будто стальная пружина десантного батальона готова была вот-вот выбросить всю свою отталкивающуюся силу, сделав бросок в неизвестность.
3 ПДБ 137 ПДП 94-95г
Бросок навстречу смерти. Ночная мясорубка
Кто-то из нетерпеливых «механов», добавляя обороты своим машинам, готов был тронуться в любую секунду.
Клубы выхлопного солярного дыма курились по всей колонне, собираясь сверху в огромное едкое облако.
Время – около пяти часов вечера.
Пока есть возможность, кто-то из бойцов подкрепились наскоряк сухпайком.
Командиры рот и взводов по радиосвязи ещё раз сделали небольшую перекличку, и вот звучит команда:
«По машинам!»
В момент седлаем наши «десантные ласточки», и вся наша огромная колонна из «бэмдэшек» и «Нюрок» отправляется в пасть грозной неизвестности.
личный состав сводного 3 ПДБ 137 ПДП
Звучит команда развернуться в боевой порядок, следом – короткая задержка на линии, и – вперёд!!!
– Вторая передача!
Поехали! – было слышно, как скомандовал один из командиров и, запрыгнув в башню БМД, неосторожно захлопнул за собой крышку люка.
Оглушающим рёвом взревела вся колонна, 7-тонные «коробочки» рванулись на прорыв.
Выезжая одна за другой через центральные ворота парка, боевые машины словно проваливались в бездонную темень грозненской ночи:
механики-водители в целях безопасности даже не включали фары.
И лишь тускло поблескивающие сквозь туман габаритные огни позволяли как-то ориентироваться идущим сзади.
Но ехать по-боевому, то есть при закрытом люке механика-водителя, в такой темени и без приборов ночного видения, было невозможно – и даже при включенных задних габаритах.
Поэтому командиры машин, высунувшись по грудь из башен БМД, напряжённо всматривались перед собой и, сквозь рычание двигателей и лязг гусениц, кричали в ларингофоны команды механикам.
В десантных отсеках БМД теснились десантники, обвешанные автоматами, одноразовыми «Мухами» и сумками с боеприпасами.
Голова колонны уже выехала из арки, а хвост всё ещё никак не мог вписаться в состав колонны.
На душе у бойцов – только тревога и жутковатое чувство страха.
Казалось, что и всей нашей всемогущей колонной руководил непобедимый страх…
Да, в тот вечер было жутковато, кажется, всему личному составу.
Ресурс Яндекс
Нам, ещё необстрелянным пацанам, когда по телу пробегал неприятный холодок, казалось, что страх был и в душе, и наяву.
Страшно было и от того, что своими глазами мы видели, как колонна бронетехники своей вереницей втягивалась в темную горловину улицы чужого города, ведущей практически неизвестно куда.
Страх от того, что нельзя было идти в такую «мышеловку», где не было для нас ни манёвра, ни скорости.
Не было ничего в нашу пользу, тем более для таких, как наши десантные машины, броня которых спасает разве что от пуль и мелких осколков.
Страх и от того, что на руках у офицеров была лишь скверная копия плана Грозного, где нельзя было разобрать ни построения кварталов, ни названия улиц.
В душе солдата сохранялось непрерывное ожидание залётного выстрела чеченца, который мог долбануть в упор по колонне из своего гранатомета. И ведь не выкинуть эти мысли вон из себя.
Что-то не давало.
Осознание того генеральского идиотизма, происходящего на улицах города Грозного, а взамен всего этого чувство беспомощности,
которое малой частью подавлялось нашей волей и верой в счастливую судьбу.
Тактических аргументов, которые и были у генералов в пользу нашего батальона, теперь для нас уже не существовали.
Нам, десантникам уже тогда, может быть, и сказали:
«Вы обречены! Вы же смертники!..»
Сводный батальон 137 ПДП. Грозный 1995г.
Но и нам было не до этого.
Мы не могли задумываться о тех ошибках, что были в текстах приказов некоторых генералов высшего эшелона военного руководства.
Десантура шла вперёд.
И всё потому, что там, впереди, практически на наших глазах, погибала майкопская мотострелковая бригада вместе с самарскими танкистами и, казалось,
где-то недалеко, отсвечивало ярко-жёлтое зарево их горящих бронемашин.
И девиз ВДВ ведь всегда должен оправдывать слова
– «Нет задач невыполнимых»…
В составе бронеколонны было около двадцати машин – «БМД-1» и САО «НОНы».
Два самоходных орудия были приданы в батарею капитана Силина из состава тульского артдивизиона Ефремовского 1182-го артиллерийского полка.
Один из взводов 9-й роты на двух своих «бэмдэшках» шёл в головной части колонны в составе 8-й роты.
И вот все мы, словно в пасть дракона, устремились вперёд – спасать последних из живых, находящихся в окружении мотострелков-майкопцев…
Поспешность выступления сразу дала о себе знать.
Сводный батальон 137 ПДП. Грозный 1995г.
На выходе из парка в районе главной арки, где колея от следов бронемашин была глубиной в метр,
у самоходного орудия «НОНА» тульского артдивизиона, двигающегося примерно в середине колонны, заглох двигатель:
заклинило бортовой фрикцион.
Машина привела к стопорению движения оставшейся сзади части колонны.
Механик-водитель самоходки безуспешно пытался что-то сделать, а из замыкания колонны к арке уже подкатил БТР-Д зампотеха батальона Косарева.
Офицер спрыгнул с брони и, дав залп из десятка «ласковых» словечек в адрес механика-водителя, выяснил причину поломки и сразу же занялся буксировкой.
Тут же оттянули машину немного назад в парк, буквально 10 – 20 метров.
Да, Косарев Виктор служил фанатом своего дела, и вообще пользовался большим авторитетом в полку и просто удивлял всегда своим мастерством.
С самых первых дней этой командировки капитан был всегда рядом с механиками, он обязательно обойдет каждую машину в колонне, осмотрит и успеет обматерить бойцов.
На всё про всё на устранение поломки ушло около 15 минут, но за это время передняя часть колонны уже вышла из арки,
проехала до трамвайных путей метров сто-двести, и, сделав крутой поворот вправо, как и было положено,
а потом через 200-300 метров, повернув влево, двинулись по многопутейному железнодорожному полотну.
Колонна под ревом десантных машин наших разведчиков пошла в сторону железнодорожного вокзала.
Ж/д пути. Грозный 95 г. Ж/д вокзал.
И только через 15 минут тронулась та вторая часть колонны, которая находилась за повреждённой самоходкой.
А грозненская темень и густой туман, казалось, наступили с ещё большей силой.
«Огрызок» колонны тем временем, выехав из арки на проезжую часть, не сумели повернуть, как нужно было вправо, а наоборот, свернули влево и помчались на скорости по улице Маяковского.
Как многие из нас думали, в сторону железнодорожного вокзала.
Кто-то из механиков второй части колонны начинали незаметно паниковать.
«НОНА» № 622 прапорщика Алексея Васильева, за рычагами которой сидел механик-водитель рядовой Александр Гурин, оказалась теперь головной машиной этой части колонны.
Тихий и зачастую молчаливый парень родом с Северного Кавказа (из города Нальчика), всего год отслуживший в ВДВ (он был с нами в «учебке» в «Дубровичах»), твёрдо управлял своей машиной.
И никто из них не ведает о том, что колонна двигается совсем в другом направлении.
Темнота и туман были не в нашу пользу, и колонна проскочила тот участок с поворотом на железнодорожный вокзала.
Железнодорожный вокзал. Справа новое здание вокзала. Грозный 94-95 г.
В итоге броня уходила по улице Маяковского в направлении к площади Дружбы Народов и Дому Печати.
Так случилась эта роковая путаница…
Я часто это поле боя вижу,
И сердцу больно от кошмарных снов,
Когда вокруг горящие машины
И факелы от танковых костров…
Неполная вторая часть колонны движется по ночной улице Маяковского.
По мере движения туман, казалось, ещё сгустился.
Острое чувство опасности, смешанное с неосознанной тревогой перед стерегущей впереди неизвестностью, зашевелились в груди.
Не покидало чувство, что эта улица с рядами мёртвых домов, зияющих пустыми провалами окон и дверей, заглядывает в нас, как удав на кролика, чтобы уже не выпустить никого.
И действительно, мы шли туда, где, если кто нас и ждал, как только «духи» с гранатомётами.
Но пока что мы не знали об этом, как не предполагали и то, что сверни нам вправо на идущую перпендикулярно Маяковской улицу Рабочую или Чичерина, то как раз бы угодили в ловушку:
отрезок между её пересечением с проспектом Орджоникидзе уже был забит остовами сгоревших танков и БМП майкопцев и самарцев.
Везде там таилась смерть…
Железнодорожный вокзал. Справа новое здание вокзала. Грозный 2010 г. Фото с автором.
Колонна тем временем приближалась к площади Дружбы Народов (среди чеченцев называлась площадью «трех дураков»).
И вот не видя впереди ни своих, ни хотя бы того, что напоминает железнодорожный вокзал, многие чувствовали беспокойство:
что-то не так.
Здание железнодорожного вокзала.
И темнота ещё эта.
Десантники отдалялись в неизвестное нам направление.
А сквозь всю эту темноту к улице Маяковского со всех сторон уже сбегались чеченские боевики с гранатомётами в руках.
И их было настолько много, но темнота не давала нам это видеть.
– Вьюга…Вьюга.
Я Байкал!
Где вы есть, куда пропали?
Мы вас не можем догнать, – спросил командир одной из БМД майор Кувшинов…
Прерывая режим радиомолчания, вдруг ожила радиосвязь, и голос подполковника Голубятникова спросил:
– Байкал, Байкал!
Я Вьюга!
А вы где находитесь?
На железке вас не видно, вы поворот вправо после выезда из арки совершили?
Нач. штаба 3 ПДБ майор Сергей Кувшинов.
– По всей, видимости, нет, – неуверенно тут же ответил ему Кувшинов.
– Тогда стоп машинам! – резко приказал комбат, и по всей видимости только тогда понял, что колонна раздвоилась на две части.
А через минуту в радиоэфире уже были слышны хлопки разрывов наших самоходок.
Да, было уже поздно:
в момент откуда-то из темноты стремительно летящая огненная комета гранатометного выстрела врезается в правый борт головной «Ноны» № 622, которая тут же вспыхнула, как сухой стог сена.
Кумулятивная граната от РПГ-7 в долю секунды прожгла дюралюминиевую броню самоходки, превращая её чрево в огненный котёл.
Бешеные языки пламени вырвались из люков и моторного отсека обречённой самоходки.
Несколько бойцов в панике неуклюже вылезали из машины.
Остальные десантники, контуженные взрывом, но еще живые, горели внутри самоходки.
Нона 622 прапорщика Васильева – в музее РВДКУ- осколок брони с номером – длина его 1 метр.
Тут же с обеих сторон улицы на колонну обрушился огонь из гранатомётов и стрелкового оружия.
Раздались мощные взрывы, сопровождаемые раздирающими ночной воздух хлопками,
– один, второй, третий…
– Вижу впереди вспышки огня!
Кажется, горит одна из наших самоходок!
– прокричал кто-то из командиров БМД, остановившихся в хвосте колонны.
– Нам хана! …Ещё одна машина взорвана! Что делать?! – не своим голосом орал кто-то из бойцов-механиков по радиосвязи.
Это от прямого попадания новой гранаты была подбита «Нона» № 624, что двигалась в колонне третьей по ходу движения.
Из объятой пламенем самоходки, спасаясь, успели вылезти:
Дмитрий Клюкин, Вячеслав Тюбаев, Алексей Суровцев и Александр Денисов.
Их зимние бушлаты, продырявленные десятками искр, испускали дым от затлевшей ваты.
Ранение получил Сергей Иванов.
Контуженное мышление, обессилевший от ужаса полыхающего огня из люков самоходки, он все же набравшись силы, вернулся к машине.
В открытом люке механика он увидел окутанное огнём тело Сани Гурина, в его груди была большая сквозная рана.
Он погиб на месте.
Горящее пламя стало пожирать его тело полностью.
Рядом на земле лежал десантник Дмитрий Клюкин.
Его принялся оттаскивать от горящей самоходки Серёга Иванов, волоча за ворот бушлата.
Серега в этой агонии не заметил даже, что ладони его рук были сильно обожжены огнём.
Руки и лицо имели высокую степень ожога, но боли десантник не чувствовал.
И только он успел оттащить бойца метров на 30-40, как прогремел оглушающий взрыв горевшей «НОНЫ»:
сдетонировала вся боеукладка самоходного орудия.
Сержанта Клюкина в секунду срезала мощная взрывная волна.
Серёгу Иванова взрывом разорвавшейся в клочья самоходки, с ошеломляющей силой отбросило на десяток метров в сторону.
Он очнулся примерно через полчаса после взрыва самоходки и постепенно пришёл в сознание, но продолжал лежать на земле.
Попробовал привстать – не получается, всё тело ватное, ноги не слушались и почему-то очень сильно начало болеть то место, где должна быть пятка ноги (её срезало осколками).
Впереди в обзоре видимости бросились небольшие огоньки, разбросанные вокруг по радиусу, но тут же всё слилось как будто в глазах были слёзы.
Лицо наполовину было испорчено огнём, и кожи не было на нем.
И только догоравшие от соляры и мазута куски металла разорванной «НОНы», раскиданные по большому диаметру, могли служить светилищем для десантника-артиллериста.
Постепенно десантник начал вспоминать что произошло чуть раньше того времени.
– Но где же все остальные сослуживцы?
Тут он заметил в стороне метрах в 200-300 силуэты людей и узнаваемый звук работавшего мотора БМД.
Серёга начал кричать в ту сторону, но и понимал, что бесполезно.
Он попробовал ползти, но ноги не двигались, тогда на локтях рук, перебарывая адскую боль и агонию в теле, и звучащий звон в ушах, полз вперёд на свет и мерцающие огоньки.
От бессилия потерял сознание, но очнувшись, снова начал кричать что-то, но голос не подчинялся и тогда боец стал махать руками.
Но в темноте вряд-ли этот способ мог чем-то помочь.
Десантник продолжал двигаться ползком понемногу вперёд, метр за метром, и снова нужно кричать, а вдруг услышат.
Он верил, что там уже в ста метрах стоят его сослуживцы – они спасут его, они помогут.
Он к ним ползёт, а они – от него отдаляются, будто в мираже.
Но нужно ползти, нужно отдать последние силы, чтобы спастись, и если этого не сделать – машины уедут.
Тогда всё – хана, Серёга будет обречён.
Вновь сознание ушло от него в короткий сон.
Нона 622 прапорщика Васильева – в музее РВДКУ. Ствол Ноны вогнут на 5-10 градусов
Очнулся от боли в руках, его обе руки от ожогов покрылись волдырями, и грязь с землёй смешалась с кровью на обеих руках.
Боль адская, а жить охота, и сил нет слово вскрикнуть.
Как доползти до наших, пусть увидят меня.
– Помогите ребята.
И снова чудо произошло – может Господь увидел Серёгу и помог ему.
Вскоре бойца обнаружили наши десантники, и тут же его эвакуировали в медсанбат на территории парка культуры, а оттуда – уже в центральную Россию по военным госпиталям.
После первого взрыва самоходки между пылающим факелом горящей машины заметалась одна из заблокированных БМД.
Видимо, её механик от полной неожиданности и ужаса, показавшегося прямо перед ним, запаниковал, дёргая за рычаги бортового.
Но уже в следующую секунду резкий окрик командира экипажа в ларингофонах шлемофона привёл его в чувства, и он, повинуясь, как робот, стал выполнять звучащие ему указания:
– Вправо 35! Солдат, не тормози! Быстрее, прибавь обороты!
Непросто молодому бойцу обрести самообладание и действовать слаженно при виде развернувшейся перед ним жуткой картины,
когда со всех сторон из мрака несутся смертельные точки трассирующих пуль, совсем близко разрываются гранаты.
Тут мало у кого нервы выдержат.
Нона 622 прапорщика Васильева -в музее РВДКУ. Ствол Ноны вогнут на 5-10 градусов
И всё же важным слагаемым успеха боевого дела является боевая сплочённость экипажа, роты, взвода или отделения.
И командиры этих звеньев уверены в выигрыше боя тогда, когда они знают своих подчинённых не только в лицо, но сумели даже за тот прошлый период службы заглянуть им в душу.
Поэтому на «механов» боевых машин всегда ложится самая большая и тяжёлая ответственность.
Еле успел тот механик вывести свою машину из огненного капкана, тут же грянул, казалось, повторный взрыв второй «НОНЫ»:
также сдетонировала вся боеукладка.
Два почти одновременных оглушающих взрыва были такой силы, что обе машины будто испарились в ночи, оставив лишь дымящиеся на дороге неглубокие воронки.
Искорёженные куски дюралюминиевой стали, вместе с раздробленными катками ходовой части, разлетелись в радиусе двухсот метров.
Даже двигатель одной из самоходок, который весом более чем в тонну, а теперь превратившийся в небольшой кусок алюминия,
взрывной волной отбросило на изрядное расстояние, пробив кирпичную стену ближайшего строения на уровне второго этажа.
Тяжеленный орудийный ствол, стенки которого толщиной в два сантиметра, вырвало вместе с казённой частью, согнув, словно тростинку.
Жутко даже представить, что стало с оставшимися внутри этих машин членами экипажа.
(Позже, рассматривая то страшное место, майор Холод нашёл там только зимнюю солдатскую шапку и солдатский кожаный ремень с бляхой).
В ту ночь в «НОНАх» сгорели:
старший прапорщик Алексей Васильев, рядовые Саша Гурин, Женя Филонов и старший сержант Дмитрий Клюкин…
Между тем бой разгорался.
Отчаянное рычание десятков бронемашин, непрестанно грохочущие взрывы и гулкая трескотня из десятков стволов разорвали ночь на клочки,
тьму прострелили костры пылавших машин, и в отблесках их высокого пламени из окон и балконов ближайших домов безостановочно неслись смертельные светлячки пуль.
Вот одна из гранат вонзилась в борт очередной своей бронированной жертвы – прогремел оглушительной силы взрыв.
Две другие, к счастью, промазали – по неведомой причине искривив траекторию полёта, срикошетили обо что-то и, подпрыгнув лягушкой, унеслись во дворы напротив стоящих строений.
Бронемашины задёргались кто куда – колонна начала распадаться.
БМД № 785 старшего лейтенанта Сергея Пушкина, будто огрызнувшись,
выплюнула из-под гусениц комья грязи и, взяв вправо, срезала своей острой носовой частью железобетонную опору электрического столба и заодно деревца, растущие на обочине дороги.
Проскрежетав корпусом по какому-то бетонному куску, и оставляя за собой сноп ярко-жёлтых искр, она рванула вперед.
И вышло так – навстречу своей гибели…
экипаж С. Пушкина у Дома Печати. Из было 12 человек – 9 расстреляны. 3 выживших.
Другая БМД командира экипажа рядового Кондрашкина, уходя от огня на большой скорости, прямо перед площадью Дружбы Народов угодила в новую засаду.
Выстрел чеченского гранатомёта вывел из строя передний правый балансир опорного катка боевой машины.
По команде Кондрашкина бойцы экипажа быстро спешились возле машины, заняв круговую оборону.
Здесь к ним подошли другие машины, вырвавшиеся из огненной ловушки.
А там, позади, сквозь яростный шум боя пробивались громкие команды командиров.
«Лёха, гони! Не стой!»
– кричал по рации своему «механу» Косарев.
И тот не подвёл.
Гвардии рядовой 7-й парашютно-десантной роты Алексей Спиваков был механиком, как говорится, от Бога.
Пару недель назад ещё там, в горах на подступах к чеченской столице под ледяным декабрьским
дождём он сумел всего за несколько часов заменить главный фрикцион двигателя 5Д-20-240 на своём БТР-Д.
А при его замене нужно ведь полностью снять и двигатель, и все прикрученные к нему детали.
Правда, получилось так, что только через пару дней Лёха с Косаревым поняли, что можно было
устранить поломку и не меняя двигатель, но, видимо, это судьба устроила ему «вступительный зачёт», и вот теперь – экзамен.
Его БТР-Д, словно в благодарность за проделанную работу, легко выполнил сложный обходной манёвр и, проломив часть кирпичного
забора, въехал прямо во двор частного домика, где разбегались в темноту чеченцы с автоматами в руках.
«В триплекс я отлично видел, как боевики, вооруженные «граниками», бегали совсем рядом»
– так потом рассказывал о своём приключении Спиваков, которому удалось вывести экипаж без потерь.
Благо, что в те первые страшные минуты Косарев, не растерявшись, открыл огонь из своего Калашникова, не дав при этом боевикам приблизиться к его машине.
Первые мгновения неразберихи, казалось, миновали, и командиры потихоньку начали ориентироваться в боевой обстановке.
Майор Кувшинов, находившийся вместе с командиром 8-й роты старшим лейтенантом Соколенко на БМД № 781,
спасая колонну, дал общую команду на объезд возникшего затора, но тут в левый борт машины внезапно врезалась граната РПГ-7,
разбрызгав, словно фейерверк сотни белых точек огоньков вокруг.
БМД № 792
На короткое время взрывом оглушило экипаж, Кувшинова к тому же ослепила вспышка.
Но механик-водитель десантной машины, содрогнувшись вместе со стальным корпусом, удержал в ладонях рычаги и вывернул БМД в сторону, объезжая ещё горевшие куски разорвавшихся самоходок.
За ним последовали и другие машины из колонны.
Пройдя вперёд несколько сотен метров, остановились, и спешившиеся десантники заняли позиции по обочинам дороги, ожидая дальнейшие команды.
Кувшинов что-то ещё кричал по рации, а тем временем остальные, придя в себя, осматривались по сторонам.
Тут кто-то и заметил, что на командирской БМД с брони исчезла вся «навеска» – чугунная печка и ящики от РПГ с ветошью и разного рода принадлежностями.
Как стало ясно, именно эта «печка-буржуйка», приняв на себя гранату РПГ-7, спасла ведь и весь экипаж.
Ящики же сорвала ударная волна взрыва.
К слову сказать, такую систему навески придумали наши командиры – капитаны Макаров и Борисевич:
по бортам БМД десантники, используя кронштейны для крепления узлов ПРСм, закрепляя укупорки из-под гранатомётов РПГ-22,
куда укладывали личное имущество и спецсредства, размещали до десятка ящиков с патронами к стрелковому оружию и прочим скарбом.
На верхнем силовом листе БМД, а частично и на заднем закрепляли комплекты плотницкого инструмента,
маскировочных сетей, предметы учебно-материальной базы, а также походный запас дров и питьевой воды.
Весь этот скарб, закреплённый на бортах БМД, стал служить фальшбортом и не раз был защитой от выстрелов из гранатомётов, а кому-то и жизнь спасал.
Позднее механики-водители, рассматривая корпуса своих машин, находили по бортам немало проникающих сквозных осколочных отверстий.
Больше всех из оставшихся на ходу машин досталось БТР-Д механика-водителя Алексея Швегжды, который не без гордости демонстрировал нам свою «ласточку», словно музейный экспонат:
с десяток осколочных отверстий можно было насчитать на одном только из её бортов, превратившемся в решето.
И при всём этом экипажу, как и ему самому, повезло не оказаться в списке «двухсотых».
БТР-Д Спивакова Лёхи также был помечен многими осколочными сквозными «ранениями».
Проспект Орджоникидзе, вид с привокзальной площади.
Экипаж БМД №792
Отойдя с простреливаемого участка, наша бронетехника перестроилась для ведения боя – фактор внезапности был утерян.
Теперь по их огневым точкам полетели в ответ снаряды и пули российских десантников, и сидевшие в засаде чеченские ополченцы, скорее всего оттянулись в глубь прилегающих кварталов.
Вскоре вперёд выступил усиленный взвод 9-й роты под командованием старшего лейтенанта Андрея Волкова.
Ещё один взвод роты Борисевича обошёл с фланга через частный сектор участок предполагаемого сосредоточения группы боевиков,
и тут им как раз попался двигающийся навстречу с включенными фарами автомобиль «Жигули», забитый вооружёнными чеченцами, спешащими поскорее убраться отсюда.
Конечным их адресом стало это место:
наши бойцы в момент изрешетили их легковушку.
После здесь же были уничтожены ещё одна легковая машина и микроавтобус с боевиками.
Арьергардная часть колонны оставалась на своём участке перед площадью Дружбы Народов,
затем сюда подошла группа бронетехники также от 9-й роты, возглавляемая майором Холодом.
Его десантники, заняв оборону, открыли огонь по позициям противника, и вскоре все прилегающие к дороге дома были объяты пламенем.
В какой-то момент недлительного затишья из проулка, пробираясь через кусты, к колонне бронетехники вылез силуэт чужого человека в военной форме.
Его чуть ли не застрелили бойцы, успев услышать командирское
– «Не стрелять!!!».
Офицер не нашего рода войск, по его объяснениям якобы числился в майкопской 131-й бригаде, чудом уцелел в район Дома Печати,
где боевики недавно расстреляли и казнили несколько экипажей мотострелков, попавших в засаду.
В звании майора и должности (вроде бы начальника службы РАВ) теперь под нашим присмотром его быстро под конвоем провели к БМД, приказав лезть в машину через десантный люк.
Проспект Орджоникидзе, вид с привокзальной площади
Тот беспрекословно исполнил указание.
После того как бойцы начали снимать охранение с того участка, в какой-то момент из темноты к нам выехали две БМП мотострелков (это были машины майкопцев) – они ехали со стороны дома Печати.
Мы чуть не постреляли их, пока не убедились, что эта наша пехота.
Облепленная броня ранеными и убитыми солдатами (более 10 человек на каждой машине) – все белые от вида кусков простыней и бинтов.
На развороте лязгая скрежетом гусянок, машины приостановились.
Ближе всех стоявший к ним майоры Кувшинов и Холод говорил с их старшим офицером (в то время мы даже и не представляли, что это был комбриг 131-й бригады – полковник Савин).
Перекурив 5-10 минут, майкопцы, спросили направление парка культуры и отдыха имени Ленина, и ещё какие-то вопросы.
Вскоре они скрылись в обратном направлении в той же темноте.
Лишь к восьми часам вечера перестрелка утихла – последние огневые точки боевиков подавили, либо они сами поспешили убраться.
Огненные языки пожарищ освещали ужасную картину: то тут, то там дымились догоравшие остовы подбитых машин.
На этой холодной и сырой земле города Грозного, заваленные осколками битого кирпича и стреляных гильз, в неестественных позах, как преданные хозяева своих машин, навечно застыли убитые накануне солдаты майкопской мотострелковой бригады и самарского мотострелкового полка.
Пока ещё нельзя было вынести их из зоны огня, и сейчас любой пытающийся это
сделать немедленно становился мишенью для затаившихся в окружающей мгле вражеских снайперов.
И казалось, сам древний бог войны Марс с жестокой усмешкой наблюдает с небес все эти живые и мёртвые трофеи ночной мясорубки на грозненской улице Маяковского.
Молох – (древнее божество, в подношение которому сжигали малолетних детей.
Страшная ненасытная сила, беспрестанно требующая человеческих жертв) восседал над всем Грозным, как король на троне, требуя огня и огня, смертей и ужаса.
– Засада! Мы напоролись на засаду! Боевики уже давно нас ждали, они хорошо были подготовлены к этой ночи.
– Кромешный ад. Или чистилище… – Что это? … Слепая смерть,
которая повсюду ожидала нас.
– Эх, сейчас бы артиллерию на них, – мечтали мы.
– Ну, нет, опасно – «Боги войны» положат здесь и нас.
– А может «вертушки» наши нам помогут.
– Нет, тоже не пойдёт, так как сбитый вертолёт – мечта каждого «воина Аллаха».
Как в кино, были видны росчерки одиноких, а где вереницы трассирующих пуль, уносящихся в обманчивую темноту.
1995 год. Грозный. Район железнодорожного вокзала. 20-26 января. Снято офицерами-десантниками 137 ПДП.
Их визг вместе с устрашающим свистом как будто метался повсюду в поисках кровавой пищи.
По броне наших БМД и «Нюрок» цокал свинцовый град, оставляя в них сквозные дыры, а кому-то кровавыми ранами разрывало плоть.
И было видно, что смерть ещё, наверное, не насытилась вдоволь.
А мы, десантники, находились тогда в центре этого смертоносного круга, имя которому – смерть.
И может, именно в тот момент, кто-то из нас стал понимать, кто для нас самый опасный и злейший враг.
Смерть, запряжённая в упряжку чёрных воронов, властвовала тогда над Грозным.
И когда пошёл снег, на белом покрывале стали проглядываться алые пятна.
Кровь 19-летних пацанов медленно впитывалась в холодную землю Чечни.
Солдатская кровь – кровь великой России, которая за многовековую историю этих проклятых войн залила Кавказскую землю по горло.
И в этом «слоеном пироге» города Грозного, в кровопролитных боях на его улицах перемалывались «в начинку» все новые солдатские жизни.
Пламя чеченской войны разгоралось всё сильнее, требуя человеческих тел в свою адскую топку.
1995 год. Грозный. Район железнодорожного вокзала. 20-26 января. Снято офицерами-десантниками 137 ПДП.
Всё это творилось уже на наших глазах.
В первый день нового 1995 года наш батальон только при въезде в Грозный потерял 15 гвардейцев-десантников, сынов России.
Это был самый трудный и трагический для батальона день.
От бестолковой организации со стороны старших начальников, командовавших армией, наш батальон понес самые страшные потери за всю свою историю.
И не только наш…