Там, где таится опасность,
есть и возможности
Ранним пасмурным мартовским утром взревели дизели наших машин.
Сводная колонна боевой и автомобильной техники готова к выдвижению из города.
Все пока стоят в ожидании приказа сверху.
Одна из БМД, которая стояла у ворот домика 9-ой роты по улице Коммуны, ещё даже не запускала двигатель.
Механик-водитель спешил, затаривая через десантный люк свои шмотки и проделывая где-то третью ходку.
И вот он запрыгивает в свой люк.
Послышалось жужжание моторчика топливного насоса, потом нажатием трёх кнопок производит запуск двигателя: «стартер», «воздух» и «помпа» почти одновременно дают толчок шатунам, и пошёл расход соляры.
Клубы выхлопного дыма окутывают всю площадку перед домом.
Перегазовка, только не газануть на выжатом сцеплении, а то сразу сгорит главный фрикцион.
Далее механик выставляет холостые обороты и снова покидает «броню», убегая в жилище за новой порцией узелков.
И тут вдруг через несколько минут работы двигателя внутри машины раздаётся оглушающий хлопок, сопровождаемый взрывом, и огненное пламя взрывной волной легко срывает башню БМД от корпуса машины и подбрасывает вверх, равняясь с козырьком чердака.
Потом так же оглушающе падает на землю перед воротами.
И хорошо, что рядом с машиной в тот момент никого не оказалось.
Пострадавших не было, но тот инцидент тогда не дал никакого разъяснения, что же произошло внутри машины.
А оказалось, что у одного бойца при перемещении внутри машины случайно от гранаты Ф-1 отошло кольцо.
Наша смешанная колонна покидает район Войково.
Оглушающим грохотов проезжаем через железнодорожные пути, вокзал — слева, далее едем по проспекту Орджоникидзе мимо развалин зданий МВД и ДГБ.
Площадь перед руинами «дворца Дудаева» и уходим вправо на проспект Мира.
Через пару километров выезжаем на печально известную площадь «Минутка», по которой как будто Мамай прошёлся.
Миновали короткий дорожный тоннель, выезжая на улицу, уходим на окраину города и берём направление в сторону Аргуна.
Местами уже расчищенные грозненские улицы, блокпосты оставшихся в городе милиционеров и солдат внутренних войск провожают нас.
Мы покидаем Грозный, как надеемся, навсегда.
Разрушенный город оставался позади, и безобразные руины его кварталов постепенно исчезали из виду, пока, наконец, не скрылись за холмами.
Трасса Грозный-Аргун ведёт нас в неизвестность.
В голове колонны идти лучше и не летит в лицо пыль и грязь из-под впереди идущих машин.
Тем более посмотреть было на что: дальше, куда хватало глаз, полностью сосредоточиться на дороге мешала особенная красота Кавказских гор, которые чем-то к себе притягивали.
На одном из перекрёстков, прямо на дороге преграждал нам путь разбитый корпус самолёта «Мига».
Через несколько километров колонна свернула на грунтовку, по обочинам которой рос редкий кустарник.
Взгляд с дороги то и дело ускользал в манящую даль с загадочными грядами возвышающихся гор, чьи заснеженные вершины словно плыли в бескрайнем небесном море.
Их белизна давила на наши глаза.
Казалось, что эти горы совсем рядом, но на самом деле до них было не одна сотня километров.
Обычный оптический обман в горной местности.
А солнце то уходило за острые каменные пики, то, вынырнув из-за них, матово отражалось на пыльной броне боевых машин.
Вдруг прямо во время движения колонны при переключении передачи двигатель моей «сороки» встал… БТР-Д остановился, а за мной вся колонна стоит, согласно приказу комбата обгонять остановившиеся машины запрещено.
Тут же в наушниках шлемофона прохрипел голос комбата:
— В чём дело?!
Почему встал?
— Не знаю! — только и мог ему ответить и, матерясь себе под нос, я попытался включить вторую скорость.
Но машина ни с места.
— Врубай третью передачу! — крикнул мне сидевший на броне Голубятников, выбрасывая на руке три пальца.
Я последовал его указанию, и тут «сорока» послушалась, рывком тронувшись с места, вышла на скорость.
Понятно, на третьей передаче сбрасывать обороты нельзя — двигатель заглохнет. БТР-Д вновь повёл колонну в указанном направлении.
А через несколько часов движения возникло новое испытание — переправа через реку Аргун.
До самого города отсюда остаётся около 10 километров пути.
Река, напитавшаяся талыми водами, разлилась так широко, что боязно было даже подумать о переходе её машинами вброд.
Но ближайший отсюда мост был взорван, а в небе над предместьями города зависли клубы чёрного дыма, и ветром их сносило к городу.
Над ними зловеще стрекотали «крокодилы» Ми -24, из которых время от времени вырывались огненные пики ракетных залпов.
Боевые вертолёты методично обрабатывали подступы к мятежному Аргуну, где боевиков-то уже и не было.
Они ранее успели его покинуть.
Внутренние войска 23 марта 1995 года взяли Аргун.
При его штурме говорили, были убиты два военнослужащих ВВ.
30 марта был взят Гудермес, немного позже Шали…
Наша колонна застыла на берегу реки, выжидая приказа.
Пока офицеры, изводя сигареты, обсуждали план переправы, солдаты глазели на застрявший посреди реки Урал.
Судя по осадке, глубина там была всего около метра, но течение тащило машину вниз по реке.
Через полчаса раздалась команда на переправу, и наши БМД одна за другой на первой передаче поползли в воду.
Медленно бороздили они каменистое, к счастью, дно, а десантники сидели на броне, словно Мазаевы зайцы, и лишь поднимали ноги, когда бурлящие волны перебегали за волноотражатели.
На всё про всё ушло около часа, все благополучно перебрались на другой берег, заодно и «Урал» вытащили, как оказалось, в нём везли боеприпасы.
На другом берегу снова остановились: теперь командиры стали обсуждать дальнейший маршрут движения.
Тут опять мне повезло: капитан Косарев, проходя мимо моей «сороки», заметил на заднем ведущем катке почти уже совсем открутившуюся контргайку.
От мыслей, что могло случиться, если бы каток вышел из строя во время переправы, становилось не по себе.
Мне, конечно, влетело по первое число.
Вскоре наша бронеколонна въехала на территорию фруктового сада.
Ещё не распустившиеся бутоны плодовых деревьев источали головокружительный аромат.
Поодаль из-за них выглядывало высокое здание элеватора.
Значит, где-то рядом и селение.
Машины, урча, стали обходить сад по левому краю.
— Стоп, машина! — скомандовал Голубятников, и колонна опять остановилась.
Теперь ждали, когда разведчики обследуют местность.
Впереди, среди голых деревьев, маячали их тренированные фигуры.
Ожидание затянулось.
— Может, пока чего-нибудь перекусим? — предложил кто-то.
Достали из машин тушёнку, консервы, у кого что было.
С аппетитом быстро подкрепились.
На свежем воздухе любая пища вкусной кажется.
На разведку ушло около часа по времени.
Неожиданно раздались автоматные очереди и одиночные выстрелы снайперской винтовки.
Свист пролетавших над нашими головами пуль заставил попадать с брони.
Постепенно выстрелы стихли…
Колонна тронулась и метров через двести выехала на небольшую поляну, окаймлённую фруктовыми деревьями.
Это был другой участок большого сада.
Остановились у деревянной постройки.
Двери небольшого сарая, обитые жестью, были распахнуты настежь.
Оттуда сильно несло химической вонью.
Серый порошок заполнял всё помещение.
Кажется, это был хлор.
Едкий запах разъедал наши глаза и носоглотки.
Эта гадость предназначалась, скорее всего, для изготовления взрывчатки.
Недалеко от сарая вглубь сада тянулся арык.
Холодная вода омывала тела двух боевиков.
Но, судя по перестрелке, их было больше.
Видно, остальным удалось уйти.
А разведчики продолжали прочёсывать территорию сада, закрывая лица от ядовитого запаха мокрыми тряпками.
Вскоре поступила команда продолжить движение.
Мой БТР-Д слушался меня всё хуже и хуже.
Иногда в моторном отсеке машины раздавался посторонний стук.
Подразделения российской армии медленно, со всеми мерами предосторожности подтягивались к городу Аргун.
Армейские и войсковые колонны техники рассредоточивались в лесах, разбросанных вокруг города.
Маскировка от этого, конечно, была слабая — деревья стояли почти голыми.
Но для нашего штаба батальона нашли специальное место: разместился он в брошенном коровнике.
Сырая погода, частые дожди превратили местность в «непроходимое болото».
От нашей стоянки до реки Аргун было около 400 метров.
И на том берегу в землянках, накрытых толстым слоем брёвен и земли, хоронились боевики.
Разведка установила, что в каждой такой норе может скрываться до 15 боевиков.
От мыслей, что такие землянки нарыты по всей Чечне, хотелось выть.
Почти угадали: не только Чеченская республика, но и горный Дагестан, Осетия местами были уже «засеяны» такими группами.
А мы-то думали, что Грозный — начало и конец войны.
Не поверили своим офицерам, что столица Чечни — это только цветочки.
Один из апрельских дней стал для нас праздником: привезли свежие продукты: сухари, сечку, сливочное масло и немного сахара.
За пять месяцев войны мы совсем отвыкли от сладкого.
А иногда так хотелось съесть сладкого, хотя бы печенье.
Время обеда.
Война войной, а обед по распорядку.
Перловую и пшённую кашу заправили сливочным маслом.
Ну и объедение.
Мутные воды Аргуна служили границей между десантниками и боевиками.
Но соседство поначалу было относительно мирным.
Никто не горел желанием форсировать реку.
Ограничились тем, что нашпиговали берега минами– ловушками, как булочку изюмом.
Наши разведчики неоднократно совершали ночные рейды на правый берег Аргуна для установления огневых точек противника, выбора мест для переправы на неприятельский берег подразделений батальона и для участия в дальнейшем в захвате города Аргун.
И вот в один из пасмурных утренних дней группа разведчиков вместе с авиационным наводчиком, которого нам недавно прислали из штаба дивизии, уходят к реке.
Змейкой рассредоточившись с одетыми на ногах ОЗК, бойцы по рассеявшемуся туману, бесшумно идут на задание.
А задача у разведчиков сложная: нужно увидеть местность и узнать точное расположение духовских позиций.
Все координаты по радиосвязи потом передать командованию.
Мирная жизнь боевикам давно уже надоела, значит снова «Аллах Акбар!»
По нашим позициям ранним утром они открыли огонь из стрелкового оружия.
Пули чмокали в бруствер, отбивая у нас всякую охоту выглядывать из окопов.
Впервые за всё время земляных работ в Чечне нам повезло: грунт попался мягкий.
— Песок.
И только бойцы приготовились к бою, как граната из РПГ угодила в макушку дерева.
Огненная вспышка и тысяча разлетающихся в разные стороны сверкающих огоньков.
От разрыва осыпались наши окопы.
Один из осколков пробил разведчику «Фиксе» — Ринату Рахимгулову плечо.
Товарищи быстро вынесли раненого из зоны обстрела.
Почти сразу же в ответ басовито застучал пулемёт из бойницы БМД, укрытый в капонире.
Сотни гильз со звонким стуком посыпались на броню, и столько же пуль полетело на ту сторону реки.
В том коротком бою ещё двое десантников получили лёгкие пулевые ранения.
Благо, перестрелка скоро стихла.
Не желая больше испытывать судьбы, на следующее утро вызвали «летунов».
Закамуфлированные «крокодилы», пролетая над нами, дали по земляным норам боевиков несколько залпов из своего артиллерийского вооружения — многоствольной пушки.
Стволы такой пушки объединены во вращающийся при стрельбе с большой скоростью блок в неподвижном кожухе.
За один оборот стрельбы пушка Р-23 — 23-миллиметровая, револьверная производит поочерёдно из каждого ствола до 2.500 выстрелов в минуту.
А 23-миллиметровая шестиствольная пушка ПИ-6-23 имеет скорострельность до 10.000 выстрелов в минуту.
Грозное оружие.
Вскоре разведчики уже прочёсывали неприятельский берег.
Блиндажи и землянки были разворочены, как огород после вспашки.
Трупы двух-трёх боевиков перемешаны с землёй.
Бронетранспортёр, выведенный из строя, был зарыт в земле по башню.
Большинству боевиков, видимо, удалось уйти.
А уже через пару дней мы двинулись дальше, обходя город Аргун стороной.
К апрелю боевики были загнаны вглубь Кавказского хребта: в Шатойский, Введенский, Ножай-Юртовский районы Чечни.
Особенно ожесточенные бои развернулись на Шатойском и Веденском направлении.
Война уходила в горы.
Колонна нашей бронетехники остановилась в просеках смешанного леса.
Автомобили маскировали масксетками.
Несколько дней перекура и снова марш-бросок.
Шли только днём.
И вот остановка на заброшенной птицеферме в пяти километрах от Аргуна.
Снова окопы, землянки, капониры.
Сослуживцы копают землю, а я по локоть в мазуте и солярке не вылезаю из моторного отсека своего БТР– Д.
Устраняю неисправность.
Реабилитироваться перед комбатом удалось не сразу.
Жили по колено в курином помёте.
Аммиачная вонь преследовала нас всюду.
В свободное время ходили на рыбалку.
В небольшом арыке глушили рыбу гранатами.
На это увлечение тратили ящики гранат– «лимонок».
Колосистая рожь манила к себе своим шелестом, и мы убегали туда загорать.
28 апреля 1995 года был объявлен мораторий на прекращение ведения боевых действий с данного числа по 12 мая.
Приближались первомайские праздники.
Обстановка спокойная.
Питание нормальное.
Что ещё нужно солдату?
Думаю, что за полгода нашей командировки — «для наведения конституционного порядка» — мы такую службу завоевали.
И вот наступил самый радостный день.
Офицеры сообщили, что срочно снимаемся с места и идём грузиться на эшелоны на станцию Червлёная — узловая.
Даже не верилось этим словам.
На основании директивы командующего группировкой федеральных сил и не без приказа командующего Воздушно-десантными войсками, с 6 часов утра 1-го мая 1995 года группировка сводного 137-го парашютно-десантного полка должна будет выведена с территории Чеченской Республики.
Сутки ушли на погрузку батальонной техники на эшелон.
— Вот теперь всё!
Прощай, многострадальная Чечня!
С нас хватит.
Прости нас за всё.
Для нас война закончилась…
Простите нас, ребята, кто не дожил до этих минут!
С наших лиц, с въевшейся пороховой гарью, не сходили счастливые улыбки.
В головах, тронутых сединой, были мысли о возвращении домой, в родную воинскую часть.
В своих сердцах мы увозили боль души, боль проклятой и, по всей видимости, ещё не законченной войны.
Но всё же, мы, молодые бойцы Российской армии, с гордостью назвали себя — «солдатами Чеченской войны».
И пламя этой войны тусклым огнём постепенно исчезало из вида…
* * *
Май 95-го.
Мы уходим из Чечни.
Тогда мы ещё многого не знали.
Не знали, что через несколько месяцев Грозный снова захватят чеченские боевики.
Что в августе 96-го в дагестанском городке Хасавюрт генерал Лебедь подпишет соглашение о прекращении боевых действий на территории Чеченской республики.
Из Чечни постепенно выведут войска Российской армии.
Не знали мы и того, что через четыре года начнётся «вторая чеченская кампания», которая также унесёт жизни тысяч невинных солдат и офицеров.
И ещё много лет высокие чины в кабинетах власти будут усердно спорить, а нужны ли были эти войны.
И до сих пор они ищут виновных…
А на моей груди будет ослепительно сверкать в солнечных лучах медаль «За отвагу», которую прикалываю к дембельскому кителю 2-го августа, в День Воздушно-десантных войск России.
— Ура ВДВ! — УРА — А — А — А!
— Слава ВДВ! — СЛАВА — А — А — А!…
За ВДВ!
Август, праздник ВДВ.
За столом нас — трое.
Мой дед — десантник в той войне,
сорокового года.
А справа, рядом, мой отец.
Прошёл Афган. Разведка.
Перешагал там горных мест!
«Душманов» бил нередко…
И с ними вместе я сидел,
ведь мне Чечня досталась.
Выходит так, что «не у дел»
Семья не оставалась.
Пусть кто-то скажет: ерунда
и что же здесь такого?
Богатство ваше — ордена
и ничего другого.
Сейчас иные времена,
всё для себя — и точка!
Живут лишь те, кто избежал
всех этих «заморочек»…
Да, мы богатства не нажили,
но в сердце нашем оно есть:
за нами Родина — Россия!
И непоруганная честь.
И горд, ребята, что судьба
нас с армией связала.
Два офицера, ну, и я.
А разве это мало?…
Второе. Август. ВДВ.
И за столом нас трое.
За доблесть русскую — в боях —
По полной выпьем, стоя!
Виталий Иванов
Слава ВДВ
Мы горды десантными войсками,
Это наша жизнь и наш удел,
Никогда не передать словами
Гордость тех, кто наш берет надел!
Гордость тех, кто прыгал с парашютом,
И с небес, под куполом сходил,
Жизнью рисковал ежеминутно,
Гордость тех, кто в ВДВ служил!
Мы горды Десантными Войсками!
В них основа нашей жизни и души,
Потому-то тёплыми словами
Вспоминаем эту службу мы.
И второго августа мы дружно
Соберёмся вместе, как всегда,
И бокал вина до дна осушим
За Гвардейские Десантные Войска!
Александр Филатов
27 мая 1995 года Президент Ельцин и лидер чеченских боевиков Зелимхан Яндарбиев подписали соглашение о прекращении боевых действий на территории Чеченской Республики с ноля часов первого июня 1995 года.
На последовавшей за этим встрече командующего армейской группировкой генерала В. Шаманова, председателя правительства Чеченской Республики Н. Кошмана, заместителя представителя Президента России в Чечне В. Страшко с администрацией и старейшинами села Шали стороны договорились о мирном урегулировании конфликта.
Старейшины дали согласие на проведение операций по задержанию боевиков по местам их жительства.
Это был первый серьёзный совместный шаг по пути к миру.
28 мая в Чечню неожиданно для всех прилетел российский президент.
Выступая перед личным составом 205-й бригады, Б. Ельцин заявил: «Война окончилась.
Победа за вами.
Вы победили мятежный дудаевский режим».
А военные тогда хорошо понимали, что это заявление носило исключительно конъюнктурный характер и преследовало единственную цель — привлечь голоса избирателей.
30 мая З. Яндарбиев отдал приказ о прекращении боевых действий, но уже через несколько дней стало ясно, что полевые командиры не собираются его выполнять.
В покинутый войсками Грозный начнут просачиваться всё новые мелкие группы боевиков, которые приступят к ведению новой тактики партизанской войны.
И только 3 июня населенный пункт Ведено (древняя столица Чечни) будет в руках федеральных войск.
Генерал Трошев писал: «В боях за Ведено федеральные войска потеряли погибшими 17 человек, ранеными — 36.
А у бандитов только убитых более трехсот.
Плюс ко всему уничтожено 8 танков, 9 БМП, 1 БТР, 2 „зенитки“, одна установка залпового огня „Град“, 2 орудия, 6 минометов, 28 автомобилей с боеприпасами — фактически остатки их тяжелого вооружения.
Наголову был разгромлен печально знаменитый „абхазский“ батальон.
Шамиль Басаев был в шоке от происшедшего.
И видимо, после „веденской катастрофы“ задумал он свой кровавый рейд на Буденновск».
Ранее
Далее
